Когда в пути не один - [123]

С этой утвердившейся мыслью Катерина выключила свет, но еще долго лежала, не в силах заснуть из-за обиды на мужа. Ее успокаивало одно: после встречи с председателем облисполкома он обязательно изменит свое поведение и перестанет выпивать по каждому поводу и без повода с друзьями и знакомыми, которых у него великое множество. И все хорошие, все нужные люди.

…Сон Катерины оборвался от беспрерывных звонков телефона. Испугавшись, что они могут разбудить Маринку, она быстро включила свет и торопливо сняла трубку.

— Слушаю! — закашлявшись, сказала она весьма резко в трубку.

— Извините за поздний звонок. Это говорит жена художника Ламерикина. Нам нужен Владимир Алексеевич. Мы несколько минут назад получили страшную телеграмму. После нее со Славой стало совсем плохо. И я не знаю, как быть. Нам нужна помощь и совет Владимира Алексеевича!

Не понимая, в чем дело, что за телеграмма, Катерина с аппаратом в руках отправилась будить мужа.

— Возьми трубку. Ламерикины хотят поговорить с тобой. У них какая-то беда.

С усилием открыв глаза, Филиппов спросонья никак не мог понять, чего от него надо тормошившей его жене и зачем она так рано его будит. И лишь когда увидел протянутую ему телефонную трубку, начал догадываться о причине происходящего: опять кто-то звонит и требует чего-то срочного.

— Слушаю!

— Это Валерия Ламерикина. Извините, Владимир Алексеевич, что подняла вас с постели. Но нам принесли страшную телеграмму.

— Когда?

— Недавно, ночью, — пояснила Валерия и, не выдержав, заплакала.

Сна у Филиппова как не бывало: он быстро поднялся и, положив телефон на колени, попросил Валерию:

— Расскажи толком, что у вас случилось и почему ты плачешь.

С трудом сдерживая всхлипывания, Валерия начала сбивчиво рассказывать:

— Слава недавно приехал с похорон своего брата. Тот погиб в автомобильной катастрофе. А сегодня, несколько минут назад, нам принесли телеграмму. Слушай ее текст: «Ламерикину Вячеславу Федоровичу. Очередь за тобой. РокК». Нас удивило в ней слово «рокК»: оно не с одной «к», а с двумя, и последняя заглавная — «РокК». Мы ничего не понимаем и жутко напуганы. Что нам делать, Владимир Алексеевич?!

— Для начала оба успокойтесь. А утром я свяжусь с органами и попрошу, чтобы занялись изучением вашей телеграммы и постарались найти того подлеца, который ее отправил. Не паникуйте! Договорились? — спросил Филиппов.

— Да, Владимир Алексеевич. И заранее большое вам спасибо за понимание и поддержку. До свидания!

Филиппов положил трубку, но сразу заснуть уже не мог, долгое время он думал еще об этой жуткой телеграмме и о том, как помочь другу.

Рабочий день Владимир начал с того, что по «вертушке» позвонил заместителю начальника управления внутренних дел области Кубареву, аппарат которого занимался розыскной работой, и попросил его особо постараться и найти негодяя, который чуть до инфаркта не довел народного художника России.

Кубарев заверил, что даст поручение самому опытному работнику и, можно не сомневаться, он найдет отправителя возмутительной телеграммы.

После этого разговора Владимир перезвонил Ламерикиным и Валерии, взявшей трубку, сообщил, что поиском автора телеграммы немедленно займутся в УВД области. Выяснив, что его друг уже отправился в мастерскую, успокоился сам и, посоветовав Валерии тоже успокоиться, отправился в больницу, чтобы ускорить оформление санаторной карты и не заниматься этим в последние перед отпуском дни.

Весь день у Филиппова ушел на подготовку не только к отпуску, но и к поездке в командировку, разрешение на которую по традиции он ежегодно выпрашивал у самого Славянова еще до его отлета на лечение.

Договорившись с шофером, что они выедут в восемь утра, Владимир сложил гостинцы своим тетушкам, проживавшим всю свою жизнь в Амулине, в объемистый портфель, завез его домой, потом заехал к матери, где встретил сестру, и просидел там допоздна. Поэтому от матери, жившей неподалеку от «Красного вулкана», где она проработала не один десяток лет, он вернулся уже после программы «Время». И когда, переодевшись, прошел в большую комнату, то застал в ней лишь одну Маринку, которая в одиночестве смотрела какой-то фильм.

Сказав ей, что завтра он отправляется на несколько дней в командировку и там по оказии завернет в Амулино к тетушкам, Владимир для порядка поинтересовался:

— А где мать?

— Она уже спит. Устала — стиркой занималась, — объяснила дочка и тут же призналась с радостным воодушевлением: — Ой, папочка, я бы с удовольствием к ним съездила! Они такие простые и добрые! А как хорошо у них в саду! И перед домом такой сочный и зеленый лужок, словно ковер!

— А помнишь, как мы на родник ходили?

— Конечно! Это далеко от села, на противоположной стороне оврага. А какая в нем холодная и прозрачная вода! А в поле, ты прав, папа, провода на столбах действительно поют!

— Для меня этот родник — самая дорогая память об отце, твоем дедушке. Помню, он несет на своих плечах моего младшего брата, и мы идем из райцентра, где тогда жили, через Маджары по этой столбовой дороге в Амулино. И вот когда я уже совсем устал, отец устроил около того родничка небольшой отдых. До сих пор в глазах: голубое небо, склоны оврага, все в зелени и цветах, шмели и пчелы гудят, птицы, перекликаясь, поют свои песни, а мы втроем сидим у родника и уплетаем самые вкусные на свете сдобные лепешки! Больше такому уже никогда не суждено было повториться! В 1943 году под Ворошиловградом немецкий снайпер попал отцу прямо в сердце, пробив его партбилет. — Почувствовав, как слезы неудержимо набегают на глаза, Владимир, стараясь скрыть это от дочери, поспешил сменить тему. — Ладно, малышок, досматривай фильм, а я на боковую, — сказал он. — Завтра выезжать наметили пораньше.