Когда умирает король - [140]

Саана нервно сглатывает. Голос Лео теперь незнакомый, отстраненный. В комнате будто на несколько градусов похолодало. Саана поглядывает на дверь. От кровати до нее всего-то метров пять. Внезапно Лео ложится на спину.

— Я удивился, когда ты пришла и сказала, что начала копать то старое дело. Все это время я был на твоей стороне, — говорит Лео. — Я ждал, когда ты объявишься со своими выводами, но не ожидал, что так скоро.

Саана сглатывает еще раз. Может, ее подводит слух? Все это слишком внезапно. Милый, уютный Лео, оказывается, одержим ненавистью. Правой рукой Саана незаметно тянется к телефону, лежащему в кармане платья. Она стоит у кровати, Лео лежит слева от нее.

— Они и барона прикончили, можешь себе представить? — сообщает Лео, уставившись в пыльный потолок. — Тайком убили его и наняли людей, чтобы те обставили все так, будто барон все еще жив и здоров. Приказывали моему отцу, посылали сообщения продавцам и под конец сочинили объявление: «Я возвращаюсь в Германию. Прощай, Финляндия, для которой всегда найдется место в моем сердце». Отец даже получил от барона открытку, — зло выплевывает Лео.

Саана недоумевает: как она могла так жестоко ошибиться? Как могла посчитать виновной одну из Речных дев? Липкий страх сковывает на уровне подсознания — боже, как она наивна. Разве можно было так опрометчиво довериться Лео? Он превосходно все скрывал. Саана снимает блокировку на айфоне отпечатком пальца и прикидывает, как быстрее всего дозвониться до Яна. Его номер должен быть верхним в списке входящих звонков. Саана лихорадочно подыскивает вопросы, задав которые Лео она могла бы выиграть немного времени. Она смотрит на мужчину настолько понимающе, насколько это возможно, и одновременно цепенеет от ужаса.

ЛЕТО 1989, ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ, ХАРТОЛА

Фон Райхманн последовал за мужчинами к реке. Что за делишки они проворачивают на его земле? Он уже некоторое время подозревал нечто нехорошее.

Ступив на мост, он разглядел на противоположном берегу какие-то силуэты у самой воды. Мужчины резко замерли и осветили факелами мост, чтобы увидеть, кто идет. Барон даже не замедлил шаг, он уверенно шел к мужчинам. Осматривался. Они были одни. Праздничная музыка разливалась по поверхности воды, однако барон тут же почувствовал себя очень далеким от веселья. Слишком далеким.

Подойдя ближе, он увидел, что в воде, прямо у ног мужчин, что-то плавает. Будто огромная черная тряпка. Неподвижное тело в темной воде. Барон присмотрелся повнимательнее, и его сердце пропустило удар. Он узнал платье, которое буквально мгновение назад щекотало оборочками его руки, и внутри этого платья струилась жизнь, яркая девчоночья жизнь.

— Эй, вы! — крикнул с моста барон мужчинам на берегу, стараясь скрыть в голосе страх. Он всегда был отвратительным актером. Его театральность, артистизм, чрезмерное дружелюбие — все исходило от души. А сейчас в самое сердце праздника прокрались растущее недоверие и пульсирующий страх.

— Сауна не работает, — сообщил барон, указывая на избушку. И вдруг оцепенел. Это платье… не двигается? Неужели?.. Предчувствуя недоброе, фон Райхманн сделал большой глоток вина — в его руке был бокал — и посмотрел каждому из мужчин в глаза. Сделал еще глоток и замер в ожидании.

— Я позвонил в полицию, — сказал он. Блефовал, конечно. На всякий случай.

— Бесполезно, полиция уже здесь, — послышался голос из темноты, и фон Райхманну разом открылась вся картина происходящего. Тиски зла, что крепко держали в страхе всю общину. Смешавшись с дымом потушенных сигарет и туманом над речной водой, в воздухе кружил страх. Увидев лица мужчин, фон Райхманн осознал, что выбрал неподходящий момент.

Он обходил свои владения, решив во что бы то ни стало понять источник голосов, доносящихся из сауны. Он просто слишком не вовремя себя обнаружил. Слишком поздно — для девушки. Слишком рано — для себя самого. Это мгновение, весь этот душераздирающий momentum — и затихающий августовский вечер станет для него последним в жизни.

Он даже вообразить не мог, что все закончится вот так. Резко развернувшись, он побежал по мосту прямиком к усадьбе. Удар настиг его раньше, чем можно было ожидать. «Jedem das Seine»[78], — пронеслось в голове. Чем же он такое заслужил? Падая, он еще успел вдохнуть аромат багульника и бросить последний взгляд на усадьбу. Он мысленно попрощался с орхидеями и утками.

27 ИЮЛЯ, СУББОТА, ХАРТОЛА

— Нужно, чтобы кто-нибудь перекопал землю под этой сауной, — говорит Лео, садясь на кровати. — Вон там, — добавляет он и указывает на окно.

Саана понимает: лучшее, что можно сейчас сделать, — оставаться предельно спокойной. Телефон в кармане уже названивает Яну, но она не услышит, ответит тот или нет. Она подгадает момент — и рванет к двери.

Лео смотрит на Саану уставшим, потерянным взглядом.

— Знаешь, как я на все это в итоге отважился? — спрашивает он, но не дожидается ответа. — Болезнь заставила. Мне осталось не больше двух лет, — говорит Лео, и его лицо подергивается грустной улыбкой. — Диагноз все расставил по своим местам. Я сразу понял, что непременно хотел бы сделать до того, как умру. Остался еще один. Последний король — и можно будет отправляться на покой.