Когда ты рядом. Дар - [80]
Алисе прервала его мысли, прошептав:
— Он будет твоим наследником, Юхан?
— Какого черта ты меня спрашиваешь?..
Алисе рассматривала свои ногти.
— Не стоит горячиться, я просто хотела убедиться, что деньги достанутся Андреасу. Не хочу, чтобы деньги, которые в принципе были моими, перешли к твоей новой жене. Ведь это мое наследство. Это деньги моего отца.
— Они лежат на счету, Алисе. Я не тронул ни эре.
— Сто пятьдесят тысяч крон плюс проценты за двадцать лет.
— Что-то в этом роде.
— Большие деньги.
— Все это достанется Андреасу. Можешь быть в этом уверена.
— Я тебе не доверяю.
— Ты всегда мне не доверяла.
— Не без основания.
Юхан застонал:
— Алисе, тебя ведь уже нет в живых!
Юхан с трудом приподнялся в кровати и закричал:
— Тебя нет в живых! Вот уже двадцать лет! Неужели ты проделала весь этот путь из своего мира в мой, чтобы ссориться из-за денег! Это… мелочно!
Алисе ответила:
— По правде говоря, теперь ты почти уже в моем мире.
— Убирайся!
Она надула губы:
— Бедняжка Юхан.
Он передразнил ее:
— Бедняжка Юхан, бедняжка Юхан.
Слезы прыснули из глаз, он швырнул об стену подушку.
— Я сказал, убирайся! Проваливай! Оставь меня в покое!
— Любимый мой Юхан. Незачем устраивать сцены. — Внимательно посмотрев на него, Алисе наклонилась поближе и прошептала: — А что это у тебя на щеке? Гнойник? Какая мерзость. Как будто вас теперь двое.
— Алисе, оставь меня в покое, пожалуйста.
— Помнишь, как ты сказал, что если я окажусь на небесах, то ты хотел бы попасть в преисподнюю? Тогда нам не придется быть вместе целую вечность.
Юхан кивнул:
— Ну и что, теперь ты на небесах?
Алисе ответила:
— Ни на что не надейся. Нет ни небес, ни преисподней. Одна только смерть, а может, еще хуже.
Юхан пропел:
Мужчина за ширмой кашлянул. В палате никого больше не было. Где же Май? Почему она не идет? Который час? Юхан хотел повернуться и сказать что-то мужчине за ширмой, но тут он снова услышал голос Алисе. Он врезался в мозг, пел на все лады, жужжал и стенал.
— Зачем ты толкнул меня в море, Юхан? Ты ведь знал, что я не умею плавать.
Алисе уставилась на него пронзительным взглядом:
— Зачем?
Юхан задумался. Наконец он сказал:
— В тот момент мне казалось это самым естественным ходом событий. Ты стояла на краю пирса, было ясно, что ты должна прыгнуть.
Когда ближе к обеду пришла Май, Юхан чувствовал себя лучше. Теперь он сидел в кровати, потому что на рассвете наконец смог немного поспать.
На Май было платье, которого раньше он никогда не видел. Оно плотно облегало грудь и талию, а на бедрах и ниже расширялось. Красивое красное платье, правда, немного не по возрасту. Все-таки Май было уже за пятьдесят.
— Май, у тебя новое платье?
— Нет, — ответила Май, присаживаясь на край кровати. Улыбнувшись ему, она потеребила рукав. — Я нашла его у нас на чердаке.
— У нас нет чердака! — возразил Юхан. — У нас даже антресолей нет.
— Ты ведь знаешь, о чем я. Я нашла его в одном из старых чемоданов в подвале.
— Ах вот ты о чем.
Май опустила глаза:
— Я говорила с Андреасом. Он очень хочет прийти. Ты в состоянии его принять?
— Да. — Юхан вгляделся в нее. Серьги тоже были новые. Две красные звездочки, раскачивавшиеся на серебряной ниточке. Он сказал: — Ты говорила с ним о том, что мы должны помириться?
— Да.
— Ты ведь знаешь, он мой наследник. Сто пятьдесят тысяч крон плюс проценты за двадцать лет. Это были деньги Алисе. Тебе ничего не останется, Май, только долги.
Май посмотрела на него и погладила по щеке:
— Юхан, любимый, у тебя были боли ночью? Ты выглядишь очень усталым. Ты неважно себя чувствуешь, да?
Он отвел ее руку:
— Я прекрасно провел ночь. Чувствую себя как марафонский бегун. Ты знаешь, что за человек Андреас?
— Мы с ним плохо знакомы. В этот раз он показался мне гораздо приятнее, чем в прошлый.
— Он невыносим. Андреас из тех людей, которые не стесняются всех поправлять, знакомых и незнакомых, молодых и старых, всех! Ему все нипочем. Стоит кому-то произнести слово с ошибкой, Андреас тотчас улыбнется своей жиденькой улыбочкой и поправит его. Беда только в том, что сам он произносит неправильно все слова, почти без исключения.
— Что ты такое говоришь, — удивилась Май.
А Юхан продолжал:
— Один раз он пришел в ресторан с какими-то новыми друзьями. Заметь, Май, друзья у него всегда новые. На земле нет ни одного человека, на которого Андреас мог бы показать пальцем и сказать: «Это мой старый друг, так, мол, и так. Мы знакомы со школьной скамьи».
— Юхан, откуда ты знаешь, — перебила его Май. — Вы не виделись восемь лет.
— Он мой сын. Я его знаю.
Юхан перевел дыхание.
— Ну так вот. Пришел он в ресторан вместе со своими новыми друзьями, и один молодой человек заявил, что хочет заказать «Шевр». Тогда мой сын Андреас улыбнулся и сказал: «Этот сыр называется „Шевре́“, с ударением на последний слог. „Е“ на конце будет с аксаном. Вот так». Он сложил губы, словно для поцелуя, и немного приподнял руку. «„Шевре́“! Это ведь так просто, не правда ли?» Ему никто не возразил. Никто не сказал, что «е» в конце слова не произносится. Они позволили ему продолжить, они ему льстили, выказывали к нему интерес, вызвали на откровенность. Спросили, говорит ли он по-французски, и Андреас ответил, что да, мол, немножко говорит. Не то чтобы очень хорошо, но oui, oui, разумеется, ответил он и поднял бокал. Тогда, возможно, он читал произведения пока что недооцененного французского писателя Марселя Бавиана, чьи новеллы вот-вот получат широкое признание? Этот вопрос задала ему одна молодая женщина. Конечно же Андреас читал Марселя Бавиана. С большим удовольствием. Особенно новеллы. Они достойны подражания: такие строгие и вместе с тем насыщенные, по части языка им многое можно поставить в упрек, но эти новеллы целиком и полностью направлены на больные места читателя.
