Когда ты был старше - [23]

Я сделал, что предложили. Мальчишки с криком побежали на задний двор.

Триш зашла в гостиную и встала надо мной. Я старался не смотреть на ее огромный живот.

— Ларри так много мне о вас рассказывал, — заговорила она, все еще в восторге от… чего-то.

— По-видимому, только плохое.

— О, нет, я не имела в виду такое. О вас он ничего плохого не говорил. Сказал только, что вы работали во Всемирном торгцентре. И в тот день… Когда… Он сказал, что вы, должно быть, погибли. То есть до того вечера, когда он подобрал вас на дороге.

— И да, и нет. Я действительно там работал. Но я не погиб.

— Ну да, само собой. О боже. Простите. Разве все сказанное мною сейчас не самое худшее, самое бестактное изо всего, что можно было сказать?

— Вовсе нет. Спасибо за беспокойство.

— Принести вам двоим кофе? Или пива?

— Мне ничего, спасибо. Я у вас долго не пробуду. Понимаю: Ларри пытается приготовиться к отъезду.

— Тогда не стану мешать старым друзьям.

И она удалилась, переваливаясь с боку на бок.

Я взглянул на Ларри, стараясь собрать вместе все, что хотел сказать. Все представлялось таким ясным до того, как я приехал сюда. Только теперь я здесь. И ничего не было ясно.

Слова не появились.

— Тебе стоило бы прийти вечером, — произнес Ларри. — Будет весело.

— Не могу. Я не пью. Помнишь? А когда другие пьют, я чувствую себя не в своей тарелке…

— От черт. A-а, ну да. Слушай, извини, Расти. Я забыл. Забыл про все это несчастье с твоим отцом. И Беном. О боже. Слишком много страданий для одной семьи. Так твоя мама когда-то говорила. До того, как она умерла. Ладно, наплюй на вечер. Какая разница? Ты приехал попрощаться. Это главное.

— По-моему, я слегка поцапался с Марком. Вовсе того не желая. Он решил, что я слишком возомнил о себе, отказавшись пойти.

— Да-а, ладно. Марк — козел.

— Хм, — хмыкнул я. — Интересно. А я всегда считал, что только я.

— Определенно не только ты.

— Вот, послушай, Ларри. Просто в башке засело. Ты же понимаешь. Я хотел еще раз тебе сказать, что жалею о том, что говорил в тот вечер. Когда ты меня подобрал на шоссе.

— Ничего страшного, Расти. Ничего страшного. Ты был уставший. Столько всякой хрени вокруг творилось.

Вернулись Пити с Джэком. Вбежали с криками, судя по звуку, через кухонную дверь. Я даже не удосужился попытаться ответить. Меня все равно не было бы слышно.

Ларри склонился поближе к моему стулу. И прокричал:

— Выйдем наружу. Там будет потише. И я смогу покурить.

Следом за ним я вышел на крыльцо, где мы уселись на два поржавевших складных садовых стула. Небо окрасилось в цвет стали. Ларри закурил «Мальборо» и глубоко затянулся.

— Вообще-то мне хотелось тебя спросить, — сказал он, — но не для того, чтобы потрепать тебе нервы и всякое такое, просто когда люди по-настоящему устают, они говорят то, что на самом деле думают. Может, они и жалеют потом, что высказались, и, может, в лучшие времена они бы этого не сказали, но все равно они так думают. Вот я и поинтересовался. Ты и вправду так считал?

— A-а, черт, Ларри, сам не знаю. Наверное, просто чувствовал, что мы ходим по кругу. Все происходящее — расплата за что-то еще, так суждено ли этому кончиться? Я просто отчаялся. Понимаешь? Но я вовсе не собирался…

— Слушай, я спросил.

— Ну да. Спросил. Вот… когда я говорил сегодня с Марком… он опять полез все с теми же обвинениями, мол, я всегда старался поступать так, будто я выше вас. Только ничего подобного. Точнее, насколько мне известно. Я веду себя так честно, как могу. Это вовсе не что-то вроде «тут выше, там ниже». Мы просто разные. И, думаю, нам всем это известно. Вот. Мне уже пора закругляться.

— Ты же только приехал сюда.

— У тебя куча дел. Если честно, это все, что я хотел сказать. A-а, нет. Еще одно. Возвращайся домой живым и здоровым. Никак иначе. У тебя столько детей.

Ларри засмеялся:

— Ага, без дураков, да?

— И передай Винсу с Полом, что я желаю им вернуться домой живыми и здоровыми.

— Мы очень постараемся, дружище.

Я встал и сбежал с крыльца. Через пару шагов услышал, как он меня окликнул:

— Расти! — я обернулся и уперся взглядом прямо в солнце. Как мог прикрыл глаза одной рукой. — Ты собираешься отдать куда-нибудь Бена?

— Нет.

— A-а. А что же ты тогда намерен делать?

— Без понятия, — признался я. — Без малейшего понятия.

А потом уехал.

В пятнадцать минут четвертого я забрал Бена. Ни на мгновение раньше. Ни на мгновение позже.

— Слушай, братишка, — сказал он. — Хочешь узнать… кое-что?

— Обязательно, — кивнул я, набирая скорость.

— Не надо ехать! Пока не надо ехать. Мне нужно пристегнуться.

— Точно. Прости.

— Ладно, теперь можно.

Я вырулил со стоянки и поехал по улице. Меня мучило предчувствие. Предвкушение еще одного вечера с Беном.

— Что ты собирался мне сказать, дружище?

— Ой. Точно. Ты знаешь ту заправку?

Отдельная мысль, слышал ли он о ней когда-нибудь.

— Какую?

— Ту, на какой мы всегда останавливались, когда мама везла нас к фермерскому магазину. Ту, где есть два хот-дога по доллар пятьдесят. Мама зовет ее безымянной. Но у нее есть название. Просто я не могу его запомнить.

— Точно. Она называла ее безымянной, потому она не принадлежит какой-либо крупной компании.