Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin - [109]

Получается, спрашивал я, что в песне, кажущейся на первый взгляд монстроподобной, полной куража и психосексуальности, в действительности поется лишь о разгульной жизни? «Нет, нет, она не об этом. Это было просто рабочее название, которое привязалось к ней». Этому противоречит Плант, написавший слова, который позже описал ‘Black Dog’ Кэмерону Кроу как нечто «вульгарное, в духе давай-сделаем-это-в-ванной». Однако Джимми непреклонен, добавляя: «Да, но вы знаете все эти подсознательные послания, которые выражаются в песнях. Я знаю, что Артур Ли [из Love] после этого написал песню под названием ‘White Dog’, потому что его всерьез разозлила ‘Black Dog’. Он думал, она была… понимаете, люди могут воспринимать вещи по-разному». Он считал ‘Black Dog’ чем-то негативным? «Думаю, да. Да, негативные коннотации», — он улыбнулся и отказался рассказать больше.

Артур Ли был не единственным, кто ухватил «подсознательные послания» — негативные или иные — из ‘Black Dog’. В то время как меломаны поглаживали свои бороды, ценя позерские мрачные риффы — изначально все они были в размере 3/16, ухмылялся Джонс, «но никто не мог этого вынести!» — и пение Планта а капелла, основанное на недавно появившемся хите Fleetwood Mac ‘Oh Well’, те, кто знал о страсти Пейджа к оккультному, предполагали, что название ссылается на какого-то баскервильского цербера, и мнение это подкреплялось строками вроде «Глаза сияют, пылая огнем / И мысли мои лишь о тебе…» Но, как указывает писатель Эрик Дэвис, горящие глаза практически наверняка принадлежат самому Планту, и песня демонизирует не сексуальную силу «длинноногой женщины», о которой он поет, а, как выражается Дэвис, «собственное вожделение мужчины, которое ощущается как одержимость, идущая изнутри». К последнему куплету, не в силах «утолить свой голод», певец согласен на женщину, которая «будет держать [его] за руку».

Таким же образом трек ‘Rock and Roll’, который на готовом альбоме стал следующим, появился из ниоткуда, пока группа изо всех сил старалась записать что-то другое. «Теперь мне кажется, что мы тогда работали над ‘Four Sticks’ или ‘When the Levee Breaks’, — рассказал мне Джимми. — Я точно не уверен, над которой из них. Но это определенно была не одна из оригинальных композиций… Неожиданно, посреди записи Джон Бонэм заиграл начало ‘Keep A-Knockin’’ Литл Ричарда. И там, где должна была вступить группа, вступил я, сыграв рифф, который все вы знаете. Супер, в точку — прямо в точку! И мы продолжили по двенадцатитактовому блюзовому периоду, потом — стоп, не делаем это, давайте лучше так. Затем мы поработали над ней, и она была готова практически сразу». Это была одна из тех вещей, — сказал Пейдж, — которые могут случиться «только тогда, когда все работают вместе в таких обстоятельствах и все свободны делать это, не смотря на часы, располагая временем для работы именно тогда, когда чувствуешь себя погруженным в нее… никогда не зная точно, что ждет за поворотом».

Слова Планта, сочиненные, когда он пел один, ссылались к The Diamonds, The Monotones и The Drifters, ведь он хотел найти соответствующую тему, в то время как элементы гитарного соло Пейджа восходили к ‘Train Kept A-Rollin’'. Но не обязательно знать это, чтобы уловить ретро-футуристичный дух номера, который оглядывался назад, в то же время совершенно явно несясь вперед безрассудным образом.

Зимняя атмосфера Хэдли с короткими днями и долгими ночами также внесла свой вклад в задумчивое настроение двух акустических композиций с альбома. Первая из них, ‘The Battle of Evermore’, родилась у Пейджа с Плантом, когда однажды ночью они устроились перед камином, после того как остальные отрубились. «Помню, я спустился вниз одним вечером, и там лежала мандолина Джонси, — рассказывал мне Джимми. — У него постоянно была куча разных инструментов, которые валялись тут и там. Я никогда раньше не играл на мандолине, поэтому взял ее и стал забавляться, а в результате появилась ‘The Battle of Evermore’. Такого бы никогда не произошло, если бы мы просто записывались в обычной студии».

Сочиненный Плантом текст родился из идеи, которая впервые пришла к нему в Брон-Эр-Айр и была основана на его увлеченности «Властелином колец» — в частности, он упоминает Призраков Кольца, или назгулов, — и военной историей Средних веков. Где-то еще были отсылки к Битве на Пеленнорских полях из «Возвращения Короля», и под «Королевой Света» подразумевалась Эовин, под «Правителем Мира» — Арагорн, а «темным Лордом» почти наверняка был Саурон, в то время как «ангелы Авалона» были взяты прямо из кельтской мифологии, а именно из истории пограничных войн между Альбионом и его кельтскими врагами. Или, как он сказал журналу Record Mirror в марте 1972 года: «Альбион мог бы быть неплохим местом для жизни, но такой и была Англия, пока все не испортилось. Ты можешь жить в сказочной стране, если читаешь достаточно книг и интересуешься историей так же, как я, — Темные Века и все такое».

Позже, когда группа вернулась в студию Basing Street доделывать треки, Плант решил, что нужен еще один вокалист, который должен был петь мелодию иначе, чем он. Очаровательное камео досталось бывшей солистке Fairport Convention Сэнди Денни, чистый голос которой стал идеальным гармоничным контрапунктом сказочной мелодии Планта. «На самом деле это больше пьеса, чем песня, — объяснял Роберт. — И пока я пел о событиях из песни, Сэнди отвечала, будто бы чувствуя настроение людей на крепостных стенах. Сэнди играла роль городского глашатая, убеждавшего людей сложить оружие».