Когда терпение лопнуло - [34]

– Аккуратнее, – крикнула Казарцева, – давай помогу. Вика, отойди!

И только поднялась с места, как раздался мелодичный сигнал, и в подвал вошла троица терминаторов с огромными сумками. Инкассаторы свалили поклажу на стол. Казарцева нацепила очки, схватила ручку.

– Вика, иди сюда! Вика!

Она хлопнула по столу ладонью, Вика дернулась, отпустила стремянку и побежала на зов. Рита благополучно забралась под потолок, извлекла свои коробки и оказалась с ними внизу. Стол напротив уже был завален наличными и выпотрошенными кассетами, Вика шустро загружала деньги в купюросчетную машинку, Казарцева что-то отмечала в бланке. Рита устроилась за дальним концом стола, открыла первую папку. Сводки лежали аккуратной стопкой, к каждой прикреплен отчет кассира, формы для полиции и Центробанка с характеристиками подделки, ну и копии этих самых подделок. Рита отметила в черновике своего отчета галочкой первый столбец: осталось только сделать копии, остальные цифры дадут Юлька с Ириной. Взяла сколько смогла унести сводок и потопала к огромному принтеру в углу. Инкассаторы посторонились, пропуская ее, Вика шустро паковала наличные пачки, перематывала их банковской лентой. Казарцева еще раз пересчитала сумки и кассеты, расписалась в бланке в руках у старшего инкассатора, и три терминатора покинули подвал. Казарцева принялась считать проверенную наличность, ловко складывала в стопки по центру стола. Купюросчетная машинка приятно шуршала, банкноты красивым веером ложились в лоток приемника. Под дивный шелест и негромкие голоса Рита скопировала сводки за две недели января, разложила их и принялась скреплять степлером. Казарцева отодвинула первую стопку купюр – один банкомат считался обработанным – приступили ко второму. Вика сноровисто выложила следующую порцию наличных, ласково похлопала их сверху, утрамбовывая в машинке, та зашуршала, и вдруг раздался противный резкий писк. Шелест прекратился, Вика заглянула машинке в «пасть», потянулась в черные недра. Казарцева стукнула ее по руке.

– Погоди, я сама.

Она поддернула рукава блузки, сжала-разжала кулаки, хрустя суставами, сунула руку в черноту и вытащила оттуда что-то мятое и жеваное, будто машинка пробовала деньги на вкус, а эти выплюнула, вернее, подавилась. Казарцева аккуратно расправила их на столе, подвинула ближе лампу, наклонилась.

– Ух ты! – она так и этак крутила купюры. – Это надо же додуматься! Ни разу такого не видела! Рита, смотри! Вика, глаза открой!

Вика непонимающе уставилась на купюры в руках начальства, Рита отложила сводки, подошла. Сначала тоже ничего не поняла, потом вгляделась: пятитысячная купюра выглядела так, будто о нее кошки точили когти, причем много-много раз и исключительно поперек. Купюра странно поблескивала в свете лампы, номер отсутствовал, изображение странно дробилось.

– Вот умельцы, – Казарцева потянулась к рабочему телефону, – это ж надо. Разрезали подлинник на черт знает сколько частей, собрали это, – она ткнула кончиком авторучки в сторону купюры, – и загнали в банкомат. Тот распознал их как обычные и зачислил на указанный счет.

– А сколько их было? Таких купюр? – до Вики стало доходить, и она очень внимательно разглядывала фальшивку.

– Откуда же я знаю! Сколько угодно, может двадцать, может пятьдесят… Сергей Иванович! У нас инцидент!

Звонила она Тарновскому, тому самому безопаснику, для кого ежемесячно делался отчет по форме «четырнадцать». Обработка обнаруженной в инкассации фальшивки проводится по особому регламенту, присутствие начальника СБ не считалось обязательным, но Тарновский, по возможности, всегда старался присутствовать лично. Значит, и сейчас притащится.

Рита отошла в свой угол, занялась другими сводками. Казарцева убрала фальшивку в отдельную прозрачную папку, отложила в сторонку, точно зачумленную, вернулась к горам налички на столе. Вика загрузила в машинку очередную порцию денег, раздался приятный уху шорох и мерзопакостный писк.

– Да что такое, – Казарцева лично перегрузила деньги, нажала кнопку. Машинка отсчитала несколько купюр и снова завизжала. Вика принялась чесать челку, отбрасывая волосы в сторонку. Казарцева помрачнела, взяла из машинки деньги и принялась перебирать их. Пристально разглядывала каждую, изучала с двух сторон, только что не обнюхивала. Прикрикнула на Вику, та спрятала расческу и тоже принялась перебирать деньги. Тасовала их, точно карты, раскладывала как пасьянс на столе, и вдруг остановилась, протянула купюру Казарцевой.

– Смотрите, она не настоящая, кажется.

Казарцева положила фальшивку на стол, склонилась над ней – ну в точности хирург в операционной. Оглядела вдумчиво, перевернула и поместила в особую папку.

– Давай дальше. Не торопись.

К приходу невзрачного пузатого Тарновского в папке лежало почти два десятка купюр. Казарцева не знала, куда себя деть, психовала так, точно это она напихала в банкомат фальшивок, и настал час расплаты. Вика затаилась в своем углу и все поправляла «хвост»: то на одно плечо его положит, то на другое, то на палец накрутит, то теми же пальцами начнет расчесывать. Тарновский прибыл со своим замом, крупным, «породистым», как называла его Марианка молодым мужиком по фамилии Черников, они вытряхнули из папки фальшивки и с четверть часа только и делали, что разглядывали их со всех сторон. Казарцева очнулась, снова накричала на Вику, и та принялась скармливать машинке наличку, работа снова закипела. Слышался только чудесный шорох, машинке все нравилось, писк более не повторялся.