Когда сорваны маски - [52]

«Рыцари тьмы» было написано на его жилетке.

Его товарищ распластался поодаль, на животе. Судя по неестественному развороту головы, он был мертв.

«Рыцари тьмы» – его жилетку украшала та же надпись.

Левое крыло моего автомобиля сместилось от удара о мотоцикл. Мне пришлось вправлять его голыми руками, чтобы оно не царапало переднюю покрышку. На бампере была вмятина. Капот оцарапан не то проволокой от изгороди, не то гвоздем. В остальном же машина не пострадала. Похоже, самые значительные повреждения остались от виноградных лоз: длинные полосы содранной краски по обе стороны.

Прикоснуться к раскаленному капоту я так и не решился.

Меня трясло, на лбу выступил холодный пот.

Я глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы хоть немного успокоиться, потом сел в машину и пустился в обратный путь. Дорога в обоих направлениях была пуста.

Подъехав к трассе, я уже собирался повернуть в сторону Сольвикена, когда мне вдруг пришла мысль, что поврежденная машина может навлечь на меня ненужные подозрения. Ее лучше оставить у кого-нибудь, кто не станет задавать слишком много вопросов.

Я позвонил Андрюсу Сискаускасу и через полчаса уже въезжал к нему во двор.

Прежде мне не доводилось бывать у него в гостях.

Андрюс жил неподалеку от моря, в большом, несколько старомодном кирпичном доме. В его просторном гараже уже стояло два автомобиля. Во дворе я увидел трейлер с прицепным вагончиком и бак из-под бензина. Между ними лежал батут. С торцовых сторон дома были вмонтированы камеры слежения.

Андрюс предстал передо мной в застиранной футболке и велосипедных шортах.

– Что с твоей машиной? – спросил он, почесывая подбородок.

– Я переехал собаку.

– Очень большую, наверное, – покачал головой Андрюс.

– Во-от такую, – кивнул я и развел руки в стороны.

Тут из гаража показались двое его «мальчиков» и вместе с хозяином подвергли мой автомобиль самому тщательному обследованию: ходили вокруг друг за дружкой, тыкали в него пальцами, присаживаясь на корточки, царапали лак, хлопали по переднему крылу и стучали по бамперу. «Консилиум» проходил по-литовски. Наконец Андрюс объявил, что проблемы устранимы, и предложил мне на время взять другую машину.

Я спросил Андрюса, когда его «мальчики» собираются стричь газон в психдиспансере в следующий раз.

– Думаю, завтра утром.

– Не мог бы ты на этот раз поехать с ними?

– Это еще зачем? – удивился Андрюс.

– Дело в том, что меня они уже знают.

– Кто? – не понял Андрюс.

– Те, кто это сделал. – Я показал на разбитую машину. – Ну а ты можешь попросить у них кружку воды или придумать что-нибудь другое, чтобы к ним проникнуть. Только гляди в оба!

– Я гляжу в оба, – возмутился Андрюс. – Это шведы спят, мы работаем.

Я кивнул. Шведский Андрюса все еще оставлял желать много лучшего.

– Гляди, – предупредил я. – А заметишь что подозрительное – сразу звони мне.

– Опять гоняешься за убийцей? – поинтересовался Андрюс.

– Сам пока не знаю, за кем гоняюсь.

– Хорошо, я туда поеду.

В Сольвикен я возвращался на темно-синем внедорожнике марки «БМВ».

Вот только освоить эту высокотехнологичную модель мне оказалось не по силам. Я мог завести мотор, повернуть руль и более-менее управлялся с сигналами поворота – я последний человек в Швеции, который их использует. А вот система GPS представляла для меня сплошную непостижимую загадку. И я не мог просто так дать задний ход. Сначала приходилось останавливаться, выключать мотор, потом переключать коробку передач в обратном направлении и только потом заводить мотор снова.

И еще у моей новой машины был литовский номер, и теперь я всеми правдами и неправдами изображал из себя уроженца Вильнюса.

Мне даже удалось развернуться на площадке в гавани, без того чтобы дать задний ход, и вкатиться вверх, к нашему ресторану, где я немедленно налил себе кальвадоса.

Руки мои дрожали, так что я пролил больше половины, прежде чем донес бокал до рта. Следующий осушил уже спокойнее. Потом, захватив бутылку, вышел на террасу и снова позвонил Арне.

Телефон не отвечал.

Где пропадает Арне? Что делает Эмма?

Я решил справиться у их соседки Йордис и набрал ее номер.

Прошло несколько минут, прежде чем в трубке послышался ее голос:

– Кто это?

– Харри, приятель Арне.

– Здравствуй, дорогой… Что ты хотел?

– Вы не видели Арне?

– Видела, но это было несколько часов назад.

– И что он делал?

– Куда-то уехал на своей машине.

– Один?

– Нет, с девочкой, которая у него живет.

Черт!.. Я же предупреждал его.

– И с ними никого больше не было?

– Я больше никого не видела. Летом у нас в поселке безлюдно.

– Может, была еще одна машина?

– Нет, только Арне и девочка. У нас все пусто.

– Хорошо, – ответил я. – Если заметите что-нибудь подозрительное, звоните мне, ладно?

Хорошо? Что же в этом хорошего? Это, можно сказать, очень даже скверно.

Где только черти носят этого Арне…

Если бы Эмма осталась дома, я мог бы связаться с Эвой Монссон, попросить ее наведаться в Андерслёв и выяснить, в чем там дело. Но при таком раскладе это было бесполезно.

Я просмотрел сайты газет: нет ли где сообщений о ДТП с мотоциклистами, а потом снова набрал номер Арне.

Ответа не было.

Арне и девочка все еще не вернулись домой.

* * *

В доме не было ни души, когда она вошла в комнату, устало опустилась за туалетный столик и включила компьютер.