Когда разливается Акселян - [8]

Мисбах решил поскорей женить сына и передать ему нелегкие бразды правления.

Но у молодого Гарея были по этому поводу свои соображения. От природы хитрый и изворотливый, отучившись три года в сельском медресе, он вырос в юношу с очень большими запросами. Но он понимал: для того, чтобы взять от жизни многое, необходимы практические знания и сноровка, которые можно получить при желании у сведущих людей.

— Мне, отец, рановато жениться, — сказал он. — Плохо я знаю жизнь. Ты дай мне денег, я поеду в Оренбург, посмотрю на людей, повидаю свет… Потом уж решу, что делать дальше.

— Жизнь везде одинакова, сын! — возразил Мисбах.

— Сейчас нельзя без ученья, быстро пропадешь. — Гарей умоляюще посмотрел на мать, стоявшую в стороне и прислушивавшуюся к их разговору.

Еще раньше он уже почти склонил мать на свою сторону и теперь ждал от нее поддержки.

И Минивафа сдержала свое обещание.

— Разве плохо, если твой сын после учебы станет старшиной или другим начальником? Плохо ли это?.. Не будет скота, так хорошая должность принесет ему счастье. А то лишь одни кипчаки в люди выбиваются. Пусть будет старшиной, вот тогда и утрем сопливые носы этим веселым беднякам!

И Мисбах сдался. Продав одного коня, он вручил сыну деньги и благословил его в путь.

Аккуратно сосчитав бумажные деньги, Гарей плотно сложил их в пакет и, взяв иголку, зашил в рубаху. Потом проверил, не заметно ли. И наконец, успокоившись, сказал:

— Спасибо, отец! Об остальном я позабочусь сам. Прежде всего поеду к Фазлый-агаю, думаю, он не прогонит.

Старик Мисбах был доволен уверенным тоном сына.

— Ай, шакман, шакман! — хлопнув его по плечу, пробормотал он. — Весь в меня! Поезжай, сынок, к моему другу Фазлыю, он тебе поможет, сделает человеком. Дедушка Язар его отцу много доброго сделал.

Ранним утром, на заре, Гарей простился с родителями и, бубня под нос молитвы, которых знал бесчисленное множество, уселся в тарантас торговца лошадьми — прасола Хисамыя.

Тарантас направлялся в город…

Хисамый — не богатый человек, но кони у него славные.

Сам прасол, высокого роста, широкогрудый, с круглой черной бородой, иногда напоминал птицу, готовую вот-вот взлететь. Небольшой продолговатый нос, черные изменчивые глаза придают ему довольно внушительный и живописный вид, который привлекал к Хисамыю людей. Смолоду он отличался независимостью суждений и любовью к свободе. Хисамый смело нарушал многовековые обряды: не послушав отца, похитил любимую девушку из своего кипчакского рода. И потому очень обижались на него старики.

Но прасол всегда умело оправдывался.

— Не обессудьте, аксакалы! — вежливо говорил он. — Шариату я не причинил вреда. Действительно, Зифа близка мне по роду, но нет у нас с ней кровных родственных связей. Книга наша гласит, что после пяти поколений можно жениться на девушке из своего рода.

Услышав слово «книга», старики закрывали рты и немели. В какой книге и что сказано — об этом мало кто знал. Темен был в те времена народ…

Одевался Хисамый всегда опрятно, питался хорошо, жил независимо. Иногда ему говорили:

— Бога не забывай, Хисамый! Пора подумать о том свете!..

Он лишь улыбался, блестя крупными белыми зубами.

— Поживем хорошо на этом свете, когда же попадем на тот — там видно будет!

И вот с ним-то отправился Гарей в свой первый путь.

В Оренбург ездили обычно с ночевкой по дороге. Хисамый одолевал это расстояние, даже не давая отдыха лошадям.

Так и сейчас, постоянно напевая нехитрые песенки, он домчался до цели очень скоро, лишь на перевале меж деревнями Мойор и Каргалы останавливал лошадей, дал им немного поостыть и ослабил поперечники.

— Вон и Оренбург показался! — сказал он Гарею, поудобнее усаживаясь в тарантасе. — Ты остановишься у Фазлыя?

Проголодавшийся и оттого раздраженный Гарей вместо ответа только кивнул головой.

«Эх ты, шакманец непутевый, слова выдавить не может», — подумал Хисамый, а вслух сказал:

— Ах, какая у Фазлыя девка! Был бы парнем, то, клянусь аллахом, взял бы только ее!

Гарей промолчал и на сей раз.

Хисамый рассердился от такого невнимания и принялся ругать своего спутника всерьез:

— Какой ты парень? Все вы, шакманцы, такие — нет в вас гордости, широко жить не умеете, все помыслы ваши об одном богатстве!.. Если человек не доволен тем, что имеет, то он не человек, а пастух своего имущества. Впрочем, какой я дурак, что толку объяснять ему, что он понимает? А все же какая у Фазлыя девка! Эх!..

Хисамый причмокнул губами, словно поцеловав невидимую красавицу, и мягко хлопнул вожжами по крупу коренника.

Лошади под гору пошли веселее. Лихо промчавшись по шумной улице деревни Каргалы, они к вечеру влетели в Оренбург.

— Вот как надо ездить, парень! — воскликнул Хисамый, спрыгивая с тарантаса.

Гарей тем временем, потихоньку сойдя с тарантаса, хотел незаметно улизнуть.

Но Хисамый все видит.

— Эй, шакманец проклятый! — крикнул он. — Чего удираешь не попрощавшись? Или боишься, что за проезд деньги буду просить? Не волнуйся, я не из рода жадных шакманцев, я гордый кипчак! Ты понял это? Я благородный кипчак! Ха-ха-ха!..

Гарей и в самом деле опасался, что с него за дорогу возьмут деньги, и потому, сделав вид, что не слышит слов прасола, он быстренько выскочил на улицу. До него еще доносились слова Хисамыя: