Когда разливается Акселян - [75]

Почему и ему, Гарифу, не продолжать дело Зарифа? Тогда тот один мучился, а сейчас колхоз — сила, которая быстро превратит долину Муйыллы в цветущий сад!

— Ну-ка, старуха, подай мне сапоги, — сказал Гариф, когда обдумал свои мысли.

— Что же ты не полежал нисколько? — удивилась Магфия.

— Сейчас не до лежанья мне, надо за дела приниматься. Хороший ты мне совет дала, Магфия. Спасибо тебе.

Он быстро оделся и ушел, оставив жену в недоумении. В правлении он застал одного Тимера, чему очень обрадовался. Не торопясь, обстоятельно он рассказал о своих мыслях, о старике Зарифе, как тот выращивал овощи.

— Знаю Зарифа, — сказал Тимер. — Помню, мы еще мальчишками полезли в огород за огурцами. Залегли у плетня и ждем, когда старик уйдет. Вдруг видим, идет к нам, мы готовы были сквозь землю провалиться. А он собрал огурцов полный подол и говорит: «Мальчики, вставайте, вот вам гостинец от меня. Когда надо будет еще, приходите ко мне». И каждому вручил по два огурца. Славный был старик. Больше в огород мы к нему не лазили.

— Огород старика Зарифа был, конечно, величиной с ладонь, — сказал Гариф. — А мы, колхоз, можем превратить долину Муйыллы в сплошной сад. Там самое малое пять десятин земли.

— Земля есть, и воды сколько хочешь, только нет у нас человека, который бы понимал в овощеводстве, — задумчиво сказал Тимер.

— А вообще-то ты одобряешь мою мысль?

— Больше чем одобряю. Прекрасная мысль!

— Если одобряешь, то человека я тебе найду. Помнишь моего знакомого Михайлу, который валяет валенки в артели? Сейчас работы у него нет до зимы. Возьмем да и пригласим его, вместе с женой Александрой Дмитриевной. Она женщина работящая, понимающая в этом деле. Михайлу поставим бригадиром, приставим к делу человек десять или пятнадцать женщин, и хорошая будет бригада.

— А согласится ли твой друг Михайла?

— Это уж ты мне поручи. Завтра же съезжу и переговорю, как раз базарный день.

— Ладно, коли так, попробуй уговорить.

На другой день вечером Гариф вернулся от Михайлы, получив от него согласие. У реки ему встретились люди из бригады Якуба. Кто-то из них пошутил:

— Гариф-агай, что-то не сбываются твои предсказания.

— Это почему же?

— Да ты ведь говорил, что Акселян нынче разольется рано и сильно. А лед, видишь, какой крепкий и не шевелится.

— А ты над старшими не смейся, браток, а то рот перекосит, — сказал Гариф и показал кнутовищем на рукав реки. — Видишь, вон торчит сухостой?

— Вижу, ну и что?

— Что с ним такое?

— Дрожит от ветра.

— Как же тебе, от ветра. И ветра-то нет никакого. Дрожит, потому что усиливается течение, напор воды. Так что лед еле держится. Да что объяснять бестолковому человеку! — И он погнал лошадь. Человек что-то крикнул вдогонку, но старик не расслышал.

Гариф распряг лошадь и решил прежде чем идти домой повидаться с Тимером Янсаровым, сказать ему приятную новость, что ему удалось уговорить Михайлу. Тимер по лицу Гарифа сразу догадался, что дело вышло, но все же спросил:

— Ну как, удачно съездил?

— Раз уж за это дело взялся я, и говорить нечего. Приедут оба. Послал вот семена огурцов, арбузов, дынь. Александра Дмитриевна сажает рассаду.

Рассказав новость, очень довольный собой, он ушел домой. Еще вечером на реке было тихо, но где-то среди ночи река пробудилась и, будто великан, подняла на своей спине лед, круша и ломая его, вышла из тесных берегов и разлилась во всю ширь. Воздух гудел от ледохода. Старик Гариф, которого мучила бессонница, улыбнулся про себя: «И все-таки я оказался прав».

Когда люди встали утром, с трудом узнали свой Акселян, так он разлился, совершенно затопил место старой деревни, где когда-то мучился прасол Хисами, пытаясь повернуть течение реки.

Ночью прошел теплый дождик, земля умылась и посвежела, разомлев, лежала под теплым солнцем. Над землей курился прозрачный голубоватый парок. Вот и пришла весна!

Через несколько дней в колхозе уже вышли на боронование. С первых же дней дела пошли намного организованнее, чем в прошлом году. И настроение у людей было другое. Особенно радовался Якуб Мурзабаев. Целыми днями он пропадал в поле, там и обедал, там и спал. Даже в конце первой пятидневки на совещание по подведению итогов едва дозвались. После совещания он отозвал Тимера в сторону и зашептал на ухо:

— Ты этими совещаниями не очень-то увлекайся, товарищ Янсаров. Сейчас надо работать да работать. Весной не поработаешь до пота, осенью хлеба не поешь.

Тимер ничего не ответил бригадиру, но почувствовал правоту его слов и решил прислушаться к его совету. Сам стал каждый день выходить в поле и, засучив рукава, помогать людям.

Как-то он весь день пробыл в бригаде Якуба Мурзабаева. Была опасность, что бригада не завершит сев к назначенному времени, а это ухудшит общие результаты всего колхоза. Он высказал свои опасения бригадиру, но тот спокойно ответил:

— Немного уже осталось. Тракторист попался неопытный, замучился. Хорошо хоть Кадир помогал, подтянулись, а то бы…

— И все же, агай, ты отстаешь от бригад Фатимы и Гарифа-агая. Завтра они заканчивают сев.

— Ты говоришь отстаю, — Якуб улыбнулся. — А знаешь почему? Они на том склоне горы, земля у них раньше просохла, раньше и к боронованию приступили. У меня место равнинное, снег стаял позже. Но давай посмотрим, кто осенью больше возьмет хлеба. На этом месте весенние работы всегда заканчиваются дня на два-на три позже.