Когда распускаются розы - [31]

Фиона усилием воли справилась с собой, с искушением все рассказать этому мужчине, который сидит рядом и смотрит так открыто, как никто давно на нее не смотрел. Может быть, никогда. По поводу Симпсона она уже не была столь уверена. Их отношения покрылись сеткой трещин, словно стена, выкрашенная старой краской, и Фиона давно не могла отличить правду от лжи, свой вымысел — от реальности. Теперь ей казалось, что Симпсона она вообще придумала. Всего, с начала и до конца. Придумала — и жила рядом с чужим человеком, который называл ее своей женой и думал, что и она другая.

Ошибки. Ошибки, которых не избежать и не исправить. Но Колину Макбрайту совершенно незачем о них знать, это точно.

— Просто мне вдруг захотелось что-то сажать, — упрямо повторила Фиона. Она по-прежнему не смотрела на Колина, опасаясь поймать сочувствующий взгляд. Или непонимающий. Еще неизвестно, что хуже. — Для себя. Я решила что-то сделать с полем, которое совсем забросила в первое время после развода. Почва здесь каменистая, и прежде урожаи никогда не бывали хорошими. Для меня это был настоящий вызов — создать что-то, чего до меня здесь не было и в помине. Дело было не в деньгах… Дело было в…

Словно почувствовав, что Фиона вот-вот разрыдается, Колин подсел к ней ближе и заключил в свои объятия. Солнце совершенно скрылось за горизонтом.

10

Вообще-то, Колин совершенно не собирался обнимать Фиону.

Да, ему удалось вытащить ее к розовому полю и организовать пикник, но только лишь для того, чтобы спокойно поговорить о делах. Он понял, что это единственный способ пообщаться с ней вдали от телефона, покупателей и назойливых посетителей. В конце концов, ему же надо было обговорить детали договора! Им обоим стоило поторопиться. Конечно, этот сорт роз зацветал довольно поздно, но нынешняя жара грозила быстро приблизить момент цветения. Уже через несколько дней можно будет начинать сбор урожая, а бумаги не подписаны. Колин всегда очень ответственно относился к деловым вопросам и не мог себе позволить пренебрежения обязанностями.

В общем, он привел Фиону на поле, чтобы в тишине и покое обсудить все дела, надеясь, что она расслабится в непринужденной обстановке и вдали от трезвонящего телефона, а вовсе не затем, чтобы пытаться ее соблазнить. Он был совершенно уверен: между ними ничего бы не произошло, если бы она внезапно не потеряла над собой контроль…

Колину тяжело было видеть, как эта сильная, независимая, свободная женщина еле сдерживает слезы. Он просто не мог не обнять ее — не из романтических побуждений, а из инстинктивного желания защитить и утешить.

Однако уже через секунду всем его честным и благим намерениям пришел конец.

Он слегка прикоснулся губами к ее губам, и она ответила на поцелуй. Фиона откинула голову назад, словно ожидая продолжения, и ему не оставалось ничего иного, кроме как поцеловать ее во второй, а затем и в третий раз, отрываясь лишь на миг, чтобы перевести дыхание: сердце колотилось как сумасшедшее, будто он только что пробежал стометровку. Фиона закрыла глаза. Какое-то мгновение она еще помедлила, а затем сомкнула пальцы у него на шее и притянула его голову к себе.

Почувствовав близость ее мягкого, податливого тела, Колин забыл обо всем на свете, включая драгоценные вопросы подписания документов. Единственной его реальностью была Фиона. Он обнял ее еще крепче, и вдруг ее длинные шелковистые волосы словно сами собой распустились в его руках: заколка держала их непрочно. Браслеты на запястьях молодой женщины тонко позвякивали, одна из сандалий слетела с ноги и покатилась вниз по склону холма. Но Фиона все не открывала глаза и ни на что не обращала внимания: эти сладкие, опасные, безудержные поцелуи завладели всеми ее чувствами.

Колин наслаждался ароматом ее волос, едва уловимым запахом духов, исходившим от ее кожи. В темноте наступающей ночи, в свете огромной оранжевой луны, появившейся на горизонте, розовое поле, казалось, стало благоухать еще сильнее, еще слаще. Оба они были буквально окутаны тонким ароматом едва распустившихся бутонов роз, и Колин подумал, что Фиона похожа на этот запах — такая же дикая, свежая и непостижимая.

Фиона была нужна ему, а он ей. Казалось, что она хочет быть только с ним — не просто с мужчиной, не просто с возлюбленным. Во всяком случае, Колин хотел только ее, а не просто женщину, с которой можно скоротать одинокую ночь. Ему казалось, что ни одну женщину он никогда не желал так, как ее сейчас, словно лишь она одна могла заполнить ту пустоту в его душе, о существовании которой он до сих пор и не подозревал.

Тоскливое одиночество, переполнявшее его сердце, стало частью этой ночи, слилось с ней в единое целое. Но теперь он был не один. Сейчас рядом с ним была прекрасная и желанная женщина, и — вот странность! — она наконец-то не пыталась убегать.

— Колин, я должна сказать тебе кое-что… — выдохнула Фиона ему в губы, и Колин воспользовался этим, чтобы задать единственный интересовавший его вопрос:

— Ты предохраняешься?

В течение секунды она помедлила, а затем решительно ответила:

— Да. — Она решила, что не время сейчас заводить разговор на тему, почему ей не нужно предохраняться.