Когда расцветёт сакура - [62]

— На всё воля Божья!

— Да пошла, ты, надоела ты мне, сил больше нет!

— Смотри, останешься один. Другие песни запоёшь. Сашка ведь верит, что всё это не Дмитрий Петрович, а ты для него делал. И институт и подарки.

— Не лезь не в свои дела. Мой сын, я с ним сам разберусь.

— Он-то тебя за отца всегда считал, а вот ты! Он у тебя, как рыбка золотая. Нужен тебе только для того, чтобы через Дмитрия Петровича свои желания выполнять.

— Иди отсюда, а то договоришься — выкину из квартиры! — Свешников в отчаянии махнул на неё рукой и налил себе очередную рюмку водки.

— Ещё раз обидишь, сама уйду! — с решимостью в голосе ответила ему Мария.

* * *

— Вот такая история, — Раскрасневшаяся от возбуждения Лена ещё бы много чего рассказала, но её прервал Саша.

— Лена, не тараторь, — старался успокоить он жену, — а ещё, когда я вышел из СИЗО, через пару дней поехал к матери в пансионат. А там говорят, что её домой отпустили. Оплата закончилась. У нас с отцом договорённость была. За полгода платил он, за полгода я. Понимаете, её оставлять без постоянного присмотра нельзя. Я поехал к ней домой. Пока ехал не знал, что и предположить. Приезжаю, а там с ней Маша. Вторая жена отца. Мать совсем рассудок потеряла. Не знаю, как вам и сказать, сам пока ничего не понимаю.

— Да, ты Саша, говори, как есть, — я пыталась его успокоить, — не переживай так.

Саша достал из небольшой шкатулочки в серванте маленькую фигурку рыбки и протянул мне нэцкэ.

Глава 12

— Смотрите, вот, что мне дала Маша.

— Интересно, как эта нэцкэ оказалась у Маши?

— Вы уже поняли, что Маша, это вторая жена отца. Он к ней ушёл от матери. Они долго прожили вместе, но потом Маша пропала. А теперь вот появилась и эту рыбку она взяла у Элеоноры, так мою приёмную мать зовут.

— Говоришь, Элеоноры? И, как же она попала к Элеоноре. Кстати, ты говоришь, Маша пропала, а теперь объявилась? Странно.

— Я думала, она ушла от Свешникова. И ещё! Раз он её не искал, значит, всё это время знал, где она, — предположила Лена.

— Отец, после её ухода очень переживал. Потом озлобился. Мы стали редко с ним видеться. А когда меня отпустили, я сразу к матери домой пошёл, а там Маша. Я сначала не узнал её. Она, оказывается, когда от отца ушла в монастыре поселилась. Всё это время грехи отмаливала. А теперь вернулась. Помогает и матери и отцу. У отца диабет. Маша увидела меня, расплакалась. Говорит, что это она во всём виновата. Соблазняла отца, знала, что у него приёмный сын, жена больная. И ещё она знала, что Дмитрий Петрович, за несколько лет перед своей кончиной, разыскал меня.

— Соблазнительница! Короче, эту квартиру, и ещё много чего Дмитрий Петрович сделал ради Саши. Представляете? — от возбуждения Лена встала и заходила по комнате.

— Лена, не это главное. Главное, он нашёл меня. Дмитрий Петрович первое время оплачивал пансионат и лечение Элеоноры. А этот добрый папочка Свешников и Маша использовали доверчивого Дмитрия Петровича, — Лена никак не могла успокоиться.

— А почему Илона Павловна ничего не знала об этом?

— Сначала Дмитрий Петрович не хотел ей говорить обо мне, потому, что Свешников спекулировал болезнью Эли, говорил, что я очень привязан к приёмной матери. А Дмитрий Петрович боялся навредить и мне и Илоне Павловне.

— Денег Свешников боялся лишиться. Конечно, Дмитрий Петрович всё равно открылся бы Илоне Павловне, но тяжело заболел. Он написал ей письмо — распоряжение, вот она его и нашла, когда готовила коллекцию к передаче в музей. Я тут ещё с этими лилиями начудил. Но ещё до этого до письма, Илона Павловна сама узнала меня. По родимому пятну. Честно, я сам хотел проверить, узнает или нет, она меня. Потом письмо Дмитрия Петровича с нашим адресом она нашла. Вот она и пришла, принесла нэцкэ и пригласила нас на семейный вечер, где хотела зачитать и письмо Дмитрия Петровича, и своё завещание.

— Понятно. Но, как всё-таки нэцкэ «Рыбка» оказалась у Маши, — меня сейчас больше всего интересовал этот вопрос.

— В том и дело, что Маша говорит, что когда она пришла к матери, та держала в руках эту нэцкэ. И что она постоянно что-то несвязно говорила, но Маша так ничего и не поняла. Маше показалось, что Эле стало плохо, от перенесённого какого-то стресса. Раньше она хотя бы связно говорила, а сейчас её совсем не понять. Я боюсь за неё.

— В общем, так, Сашка думает, что это Элеонора задушила Илону Павловну. А Маша грешит на отца, на Свешникова, потому что Элеонора всё повторяет: Это он, он. Она думает, он старушку убил, а у самого сердце не выдержало. Тоже не молодой уже. Вот и слёг.

Саша вопросительно и виновато посмотрел на меня.

— Конечно, что Элеонора это сотворила маловероятно. Возможно, каким-то образом она что-то видела, — предположила я, — подождите, а она-то что, была знакома с Илоной Павловной? А сейчас, где Элеонора и Маша?

— Если судить по записям Дмитрия Петровича, Элеонора, кажется, была знакома только с ним. Сейчас она в пансионате. Я оплатил её нахождение и лечение. А Маша ухаживает за отцом. У него инсульт.

— Ясно. Навалилось на вас, ребята, проблем. Но держитесь. А мама твоя, значит опять в пансионате? Этот пансионат, который по Ленинградке находится? — спросила я не желая выдавать моего уже созревшего плана действий.