Когда псы плачут - [35]

Где-то без пяти восемь мы были на месте, и оставалось теперь только ждать. Темноту вокруг заполняли старые разломанные вагоны. У них были выбиты окна, а на боках, шрамами, написаны краденые слова. Депо от улицы отделяла высокая сетчатая изгородь, и мы, привалившись к ней, ждали.

Текли мысли.

Текли минуты.

В конце проулка замаячили какие-то фигуры, похоже было, что двинулись к нам.

– Они? – спросил я.

Его лицо посуровело еще.

– Будем надеяться.

Тени приближались, и адреналин затопил меня. Вот оно.

Тоннель

Мы приближаемся к тоннелю и входим в него. Он уходит глубоко вниз, к самой сердцевине всего, что мы такое. Пол в разводах человечности, мы идем, и вот уже виднеется конец.

Похоже, там впереди есть пролом, и я понимаю, что там мы выберемся на ту сторону.

Кулаки у меня сжимаются.

Дыхание рвется у меня изо рта, бросается в лицо тьмы, что окружила нас.

Я готовлюсь и даже разок слегка бью на воздух.

Мы приближаемся к выходу, и вот сразу же за порталом тоннеля я вижу силуэт, привалившийся к сетчатой ограде. Человек вцепился пальцами в сетку, крепко вцепился.

«Шагай вперед», – велю я себе и, поймав горящий взгляд пса, шагаю.

Выхожу из тоннеля и вижу широко и далеко распахнутые объятья города, а тень у ограды остается неподвижной.

Ночной воздух хлещет по щекам.

Он пахнет братством.

16

Тени превратились в человеческие фигуры, их было три, шли к нам. Хмурые лица, куртки.

– Кто из вас Руб? – спросил тот, что посредине, самый здоровый.

Голос у него был уверенный и злой, и он плюнул нам под ноги и едва не улыбнулся тому, как близко, едва не задев нас, упал плевок.

Руб вышел вперед.

– Я.

– Говорят, ты неплохо дерешься, но что-то мне ты не кажешься таким уж, блин, ловким.

– Ну, у всех свое мнение, да ведь? – дружелюбно ответил Руб. – И, вообще-то, мы еще ничего не делали – вот закончим, тогда и решай.

– Ясно.

Тот парень хотел было сказать что-то еще, но у него не осталось времени.

Руб схватил его за глотку и швырнул на сетку ограды, а вдогонку послал пару крепких ударов, которые моментально распороли чувака. Тот пытался уворачиваться, но Руб слишком проворен, его кулаки всякий раз находили цель. Кровь брызнула на землю, и два парня из моральной поддержки напружились. Это заметил даже Руб и между ударами спокойно предупредил:

– Не вздумайте.

Только тут он пропустил удар, и тому чуваку удалось вырваться, спиной по ограде.

Руб мог броситься за ним, но предпочел остановиться поодаль и задать пару вопросов. Я такое видел уже сотню раз. С точки зрения Руба, он таким маневром дает противнику шанс смыться, пока не пошло жесткое мочилово. Кто-то пользуется. Кто-то нет.

– Ну а как тебя хоть зовут? – спросил Руб.

– Джеррод. – Ответ вылетел у него изо рта вместе с кровью.

– Ну что, Джеррод. Похоже, тебе туго пришлось. Хватит, нет?

Но Джеррод, к несчастью, решил, что не хватит, и когда он изготовился и двинулся на Руба, было даже страшновато видеть, как мой брат припечатал ему по ребрам и хлестнул по роже. Джеррод отлетел на ограду, проволочная сетка задребезжала, а разбитые вагоны как будто отрешенно смотрели с другой стороны.

Хлясь. Тишина. Хлясь.

Кровь так же медленно капала на землю, но в этот раз следом упал и Джеррод. Кровь была у него в волосах, на руках, на одежде. В какой-то миг я подумал, что он сейчас в ней утонет.

Единственная проблема была в вот в чем:

Это было не на самом деле.

Не на самом деле, потому что мы с Рубом прождали в старом депо, а чувак так и не объявился. Тени, что замаячили вдали, свернули в боковой проулок, и мы остались куковать одни в конце тупика.

– Опаздывает, – Руб впервые заговорил в начале девятого. К половине девятого он уже злился, а без четверти был готов лупить кулаком по изгороди.

Вот тогда я и вообразил весь этот бой. Довольно типичный эпизод с участием Руба. Строго говоря, необычно было бы только, чтобы Руб так сходу ударил первым. Чаще всего это соперник пытался застать его врасплох, но Руб всегда оказывался шустрее. Так что в этот раз я для разнообразия представил, что драку начал Руб. Если такое случалось, то драка кончалась, не начавшись. В бою Руб был молоток по нескольким причинам. Он не колебался, не боялся боли, любил побеждать и идеально чувствовал момент. Даже если он бил несильно, разил больно, потому что точно рассчитывал время и попадал, куда надо.

– Может, он время перепутал, – предположил я, но Руб стегнул меня взглядом типа «Прикалываешься, да?»

– Ждем до девяти, – подытожил он, – не явится, идем домой.

Мы выждали, хотя оба понимали, что смысла нет. Чувак не появится. И Руб это знал. И я знал. Сам-то я досадовал, потому что в это время мог бы быть с Октавией. А вместо этого стоял на мусорно-холодной улице, дожидаясь пацана, который и не собирался приходить.

Но Руб завелся гораздо сильнее.

Он беспокойно дергал ограду, повторяя одно слово.

– Падла.

Он произнес его не счесть сколько раз, а в девять крутанувшись на месте, вцепился в сетку. Я думал, он разъяриться еще сильнее, но к моему удивлению, Руб вдруг успокоился. Он еще секунду высматривал что-то вдали, а потом мы двинулись домой. Напоследок он слегка приложил изгородь кулаком. Она дребезжала нам вслед.