Когда прольется кровь - [83]

— Ошибаешься, Пенге Афра, — впервые заговорил Лист. — Ты глуп, так же как глуп был до сих пор я. Но я прозрел. Только что. — Магвер не видел лица Дорона, но в голосе Листа уловил веселую нотку. — Я могу тебя убить, Пенге Афра. Именно тебя. Я знаю.

Лицо бана застыло. Его исказила гримаса страха, смешанного с недоверием и ненавистью.

— Ну так убей! — И он кинулся к упавшему на землю топору.

«Что он говорит? Что ты говоришь, Лист?! Зачем ты обманул его? Или, может, внезапно в этот страшный миг ты обрел какую-то истину, прежде скрытую, какой-то след, до той поры недоступный твоим глазам? Что ты говоришь?»

Теперь уже в этом бою не было ни крохи спокойствия и холода, ни щепотки ожидания слов. Человеческая мысль как бы вытекла из их разума, чтобы не затеряться в кипящей там чудовищной ненависти. Животный инстинкт овладел душами и телами, каждым движением мышц, дрожью руки, каждым ударом и защитой.

Невероятно!

Бальд Афра и его пестуньи вышли наконец из своего угла. Приблизились к дерущимся — вероятно, для того, чтобы лучше наблюдать за схваткой. Но лицо мальчика не дрогнуло. Двигались лишь голубые глаза, следя за ходом поединка. Наследник не обратил внимания на беспомощно лежащего Магвера.

О чем думает этот мальчик, глядя на отца, сцепившегося с противником в смертельном бою? Боится? Молится за его жизнь? Желает смерти? Ведь когда умрет Пенге Афра, он, Бальд Афра, станет властелином Даборы.

Магвер почувствовал, что новая мысль возникла в его голове, вначале где-то далеко, на самой границе разумения, тонкая, нетвердая, путаная. А потом мгновенной вспышкой охватила все сознание. Он понял.

Он смотрел на бьющегося с Листом бана и на его сына, наследника, всегда стоявшего перед толпой со связанными руками, наследника, который после смерти отца станет баном.

Пенге Афра тяжело дышал, топор в его руках рассекал воздух не так быстро, как в начале боя. Лист, казалось, не знал усталости. Он напирал на противника все сильнее, уже оттеснил его к пылающей стене дома. Огонь догорал, но еще пожирал сухие бревна с достаточной силой, чтобы преградить путь человеку. Но вот уже Пенге Афре некуда отступать. И тут же Лист могучим ударом выбил топор из его руки. Острие карогги оказалось у самого горла бана.

— Зачем ты его убил? — спросил Дорон. — Зачем ты приказал убить моего брата?

— Я не хотел его убивать. — Пенге Афра говорил утомленным, но спокойным голосом. — Его должны были ко мне доставить. Они подвели меня, глупцы.

— Зачем?

— Мне нужен был Лист так же, как нужен и ты.

— Я? — удивился Лист.

— Разреши, я все объясню тебе.

— Что мне твои игры… — Конец карогги вдавил кожу на шее Пенге Афры.

— Нет, нет. Подожди, — прохрипел бан. — Дай мне сказать, а потом решишь. Потом!

«О чем он?» — Магвер снова перестал понимать. А ведь еще минуту назад все казалось ему таким простым. Пророчество говорило, что после смерти Листа погибнет тот, кто постоянно владеет Даборой. Это бан. Но речь идет не о Пенге Афре, конкретном человеке. В тот момент, когда Пенге Афра умрет, точно в тот миг баном Даборы станет его сын, Бальд Афра. Так же, как Пенге стал владыкой Лесистых Гор в момент смерти своего отца Альда Афры. Даборой постоянно владеет не какой-то один человек, а род, в котором по закону наследования сын заменяет отца, принимая титул бана. Значит, Дорон может убить Пенге Афру — человека. Ибо предначертание гласит, что после кровавой смерти Листа исчезнет не Пенге Афра, а власть и достоинство, которые он сейчас олицетворяет. Власть банов.

— Я знаю, что ты хочешь мне сказать, — проговорил Дорон. — Острый служил тебе.

— Такой умный, а ничего не понимаешь, — усмехнулся бан. — Все они мне служили.

«Врешь! — хотел крикнуть Магвер, но лишь стон вырвался у него из горла. — Ведь все они…»

— Врешь! — бросил Дорон. — Они хотели тебя убить.

— Я совершил ошибку, допустив бунт. Ты ничего не понимаешь, Лист, хотя вроде бы носишь в себе истинную мудрость. Город Ос завладел этими землями много веков назад. Мы согнулись. Афры стали рабами, повинующимися Черной Владычице. Но благодаря этому Гнездо не навязало нам своих наместников. Гнездо забирало провиант и кремень, но оставляло в покое мысли. Это мы, Афры, посылали в лес Шепчущих, по нашим приказам они учили людей, давали им веру и надежду. И мы же посылали солдат на взбунтовавшиеся села. Мы вылавливали выступающих против власти Гнезда изгнанников и примерно наказывали их. Так было нужно — преждевременный бунт мог испортить дело, к тому же народ получал новых мучеников. Мы должны были ждать и ждали. Из рода в род. Поверь, наша власть была во много раз мягче, чем та, которую навязали бы слуги Матерей. Бунт разразился слишком рано, слишком рано… А теперь решай, Лист. Да, мне служил Острый, да, моим рабом был Белый Коготь. Да, Лист, все противники владыки в действительности владыке служили. Ты думаешь, иначе они смогли бы так долго уходить от солдат? А знаешь ли ты, сколько доносчиков я убил, когда за несколько льнянок они готовы были выдать Шепчущих? Решай, Лист. Будешь ли ты со мной в этом труде, в этом вечном раздоре между необходимостью и желанием?