Когда прольется кровь - [57]

Шаги он услышал в последний момент. Отчаянным прыжком кинулся вбок, за низкий плетеный заборчик. Прижался к земле. Трое городовых вышли из-за поворота. Живо о чем-то переговариваясь, миновали Магвера и пошли дальше. Он вернулся к двери, снова достал нож из отшлифованного оленьего рога. На ручке кремневыми долотами были изображены медведь, зубр и тур, чтобы три эти владыки леса помогали охотнику. Магвер подсунул острие под щеколду и осторожно поднял ее вверх. Она легко поддалась и с тихим стуком упала на глиняный пол сеней. Магвер снова замер, приложив ухо к двери. Тишина. Он слегка толкнул дверь. Переступил порог и почти на ощупь двинулся к комнате Горады. Не впервой ему было проходить по сеням в темноте, он только боялся, не поставили ли в них какой-нибудь предмет, который он может задеть. Нет, не поставили.

Он шел на цыпочках, как мог тихо. Дверь в комнату Горады была слегка приоткрыта. Магвер услышал знакомое спокойное дыхание отдыхающей женщины. Сунул голову внутрь. Глаза понемногу привыкали к полумраку, и он увидел, что Горада спит одна.

Он вошел в комнату. Дверь запер на засов.

Она проснулась. Приподнялась на локтях, вглядываясь в темноту, еще не вполне пришедшая в себя. Он прыгнул к ней. Она заметила тень, услышала шаги. Хотела закричать.

Он кинулся на нее так, что она даже застонала, крепко прижал к матрасу, накрыл рукой рот, тихо прошептал:

— Это я, Магвер.

Она рванулась снова, словно до нее не дошли его слова. Широко раскрытыми глазами она вглядывалась в его лицо. Руки, которыми она его отталкивала, прошлись по бедрам, соединились на его шее. И эти руки узнали Магвера. Он чувствовал, как ее мышцы обмякли.

— Это я, — тихо повторил он.

Он подтянул кверху рубашку Горады, на секунду приподнялся, развязал пояс. Горада еще не сказала ни слова, но сквозь тонкий лен он чувствовал твердеющие соски. Аромат женщины одурманил его. Слишком долго длился его поход. Слишком долго…

Когда он вошел в нее в первый раз, она тихо вскрикнула и крепче обхватила его бедрами. Она не пыталась его целовать, слегка приоткрытым ртом ловила воздух, а ее дыхание, протяжное и долгое, перешло в крик, и тогда Магвера сотрясла волна блаженства.

* * *

Перед полуночью Горада встала, чтобы дать ему несколько пшеничных лепешек и простокваши. Особых запасов у нее не было. Пищу в Даборе экономили, большая часть собранного где только удастся зерна предназначалась на содержание армии. То, что осталось, раздавали жителям. Цены на базарах дико подскочили, только молока по-прежнему хватало на всех. Хорошо и это — из молока можно сделать творог и масло, у каждого что-нибудь да растет на огороде, в общем — хватало. И хоть даборцам пришлось затянуть пояса, все же с голоду в городе умерло не больше людей, чем в обычное время.

Горада тихо ходила по комнате. У нее уже квартировал новый жилец — один из призванных Белым Когтем плотников, следивших за постройкой осадных машин. Он не нравился Гораде — маленький, совершенно беззубый, с морщинистым лицом и постоянно трясущимися руками. Она не спала с ним, и вообще после ухода Магвера принимала в постели не так уж много мужчин. Женщина говорила быстро и много. Магвер чувствовал, что она рада его возвращению. Несколько раз за эту ночь он брал Гораду в объятия, и на серьезные разговоры времени не хватало. Однако теперь, расслабившись и слегка утомившись, он понемногу начинал мысленно формулировать вопросы. Горада не была глупой, но некоторых вещей понять не могла. Она наверняка знала об основных событиях в городе, ведь женщины всегда это знают. Однако именно от него, Магвера, зависело, сколько этого знания он вытянет из Горады.

За прошедшие двенадцать дней в Даборе произошло немало. Полную и абсолютную власть обрел Белый Коготь. Ему подчинялись все кланы: по его призыву в Дабору направлялись группы вооруженных земледельцев и лесорубов. В деревнях в округе трех дней пути от города не осталось ни одного способного к бою человека. Да и с дальних краев шли в столицу молодые мужчины. Горада толком не разбиралась в военных делах, но из сказанного ею Магвер понял, что Коготь хорошо управляется с большими массами необученных солдат. Он разбил их на три подразделения. В первое вошли уже прошедшие службу в бановой армии солдаты Пенге Афры, присоединившиеся к повстанцам, и бойцы, знакомые по турнирам — хорошие фехтовальщики и силачи. Эта наилучшая часть войска сидела в казармах и усиленно тренировалась под командованием Гарлая Одноглазого. Вторую группу составили зажиточные купцы и хозяева, их свита и родня. Они сами себе назначали время учений, а поскольку кланы славились своими бойцами, то и здесь можно было встретить добрых рубак. За порядком в каждом подразделении присматривал командир, а надзор за всеми осуществляли замаскированные люди Шепчущего — Грег Медведь, Усатник и Томтон. В их обязанности входило разрешать возникающие между родами споры, а потом вести этих людей в бой. Остальными повстанцами — ополченцами — командовали Альгхой Сокол и Озын. Ополченцев разделили в соответствии с имущественным положением и рождением, лагерем они стояли на правом берегу реки. В этом сборище вначале случалось больше всего стычек и драк, не раз земля покрывалась кровью. Однако же наказывали задиристых бойцов очень строго — несколько публичных экзекуций остудило самые горячие головы. Палачам и без того хватало работы, вылавливали множество шпиков бана и его чиновников, скрывавшихся по разным местам с момента начала восстания.