Когда приходит ответ - [7]
Сегодня особенно это приятно. После всего, что ему досталось… Окунуться, ни о чем не думая, в эту прохладу, ощутить мгновенно — ух! — объятие воды, которая вовсе и не так уж чиста (его же станция сплавляет туда пониже свои отходы), но которая так сразу смывает всю накипь прошедшего дежурства. Продлись, мгновение!
Но вот и свисток…
4
Опять это неприятное ощущение. Оторванность или стесненность, что ли.
Он сидит за столом дежурного на центральном пункте, держит нити управления, дергает то за одну, то за другую ниточку, покрикивая в телефонную трубку, а что там происходит в это время в энергосистеме? Как она откликается на его вмешательство, как меняет свое лицо — только что, сейчас, каждый момент? Нет, чувство такое, будто все время что-то уплывает из рук, растворяется там за дальностью расстояний. Хотя он и знает всю систему чуть ли не наизусть и старается отмечать все перемены в ней.
Листы синек. Сколько он скачет по ним карандашом! Значки и значки, наспех набросанные, перечеркнутые и вновь проставленные. Они-то и должны представлять это вечно меняющееся лицо энергосистемы. Если, конечно, успеваешь зарисовывать, перелистывать, а потом разложить все одно к одному, чтобы обнять общим взглядом. «Расстилать простыни», — как здесь называется. А всегда ли можно успеть, всегда ли есть время? Не потому ли все дежурные и прибегают так часто к старому, не очень надежному, но пока неизбежному средству — к памяти и воображению.
Да, память не раз выручала. Тот случай, когда Мартьянов сумел недавно остановить опасность, удерживая в голове всю сложную цепь переключений, был обсужден и пересужен среди инженеров и даже зачислен в неписаную историю Центрэнерго, как «ночь великих комбинаций».
И все же… Чувство такое, что не видишь, управляешь вслепую. И гордость первых дней, и упоение своей властью над системой уже давно притупились. Вместо них поднималось другое: сомнения, недовольство. И чем дальше, тем сильнее. Чуешь, Мартьянов!
Энергосистема развивалась, расширялась. Проходит месяц-другой — и уже где-нибудь проложена новая линия, включаются новые промышленные предприятия, в старых российских углах зажигается новый свет. Реконструкция, пятилетка — вот какими ключами открывалась теперь новая деловая энергия людей. И все эти большие перемены по-своему отражались здесь, за столом дежурных центрального пункта, в обилии пометок и обозначений на схемах и синьках. Теперь уже одних разъединителей и масляных выключателей, разбросанных по системе, важных, узловых, требующих к себе непрерывного внимания, насчитывалось сверх сотни. Всякий раз вставала нелегкая задача: из множества этих элементов составить такую комбинацию, чтобы наилучшим образом ответить на жесткое, непременное условие — бесперебойное электроснабжение. Снабжение промышленного, густо населенного района в десятки тысяч квадратных километров. Увлекательно? Да, пожалуй, если глядеть со стороны.
Но Мартьянов не раз испытывал на себе, чего это стоит — решать такую задачу. Особенно когда складывается сложная обстановка, когда систему лихорадит и когда там по огромному, необъятному кольцу, как сговорившись, начинают возникать аварии, угрозы аварий, срывы всяких расписаний. Вот и попробуй тогда решать из множества элементов «увлекательную» задачу, ничего не видя как следует, полагаясь только на бумажные закорючки да собственное воображение!
Даже его знаменитая «ночь великих комбинации» содержала такие моменты, о которых он предпочел бы не вспоминать. Именно, когда начальник Центрэнерго стоял за его спиной, поощряя своим «ну-ну», а он, Мартьянов, держался так независимо и невозмутимо, именно тогда… То ли он не разглядел на схеме довольно стертый значок, то ли забыл о нем в горячке спешных переключений, но когда он крикнул в провод на подстанцию: «Включите масляник номер двенадцать!» — оттуда грубо, нарушая всякую официальность, ответили: «Да ты что?! Линия двенадцать на ремонте, там люди работают».
Выхватив у Карпенко синьку, Григорий заметался по ней глазами: да, действительно, линия двенадцать на ремонте. «Там люди работают…» Выполни техник на подстанции его указание, включи номер двенадцать — и… До сих пор при мысли об этом Мартьянова обдает жаром. Но тогда он успел только подумать: «Заметил начальник или нет?» — и тут же против своего обыкновения оглушительно заорал в трубку:
— Да не двенадцать, а тринадцать! Слушайте хорошенько. Масляник номер тринадцать! Чертова дюжина!
Начальник ничего не сказал. Но проклятый номер двенадцать потом долго мерещился даже во сне.
Нет, задачки, которые приходилось решать им, молодым инженерам, на центральном пункте, были все же далеко не простым упражнением на сообразительность. Всякое обращение с сильными токами несло за собой и самые сильные последствия. Тут вслепую не поиграешь.
Вот, смотрите… Главный инженер срывается с места и ныряет по коридору в соседнее здание. Начальник Центрэнерго распахивает дверь своего кабинета и крупным шагом шествует туда же. Так почти каждый раз, как там, за стеной, на первой городской станции случается что-нибудь серьезное. Они бегут туда, оставляя всякие телефонные переговоры, чтобы самим все увидеть. Увидеть! И двери длинного перехода хлопают за ними одна за другой.
Автор рассказывает историю из своего опыта работы на заводе. Это история с маленькими металлическими пластинками, которые называют часто попросту и коротко: «плитки». За их внешней простотой кроется целая эпоха в развитии техники.
- Ускользает! - говорит с досадой один из героев этой повести.Они ведут трудный, но увлекательный поиск - инженеры, ученые, рабочие мастера. Они ищут: как проникнуть в тайны того, что мы называем гладкой поверхностью, в мир невообразимо малых величин. Как же разглядеть его, как описывать и даже рисовать его странный ландшафт? Много разных препятствий надо преодолеть на этом пути.Следя за поисками героев книги, читатель побывает и в цехах большого завода, и в конструкторском бюро, и в кабинетах Академии наук, и в исследовательской лаборатории, заглянет и в Америку, и на Британские острова… Читатель примет участие и в изобретательских находках, и в ученых спорах, и в тех опытах, которые проводят действующие лица.
Так уж повелось испокон веков: всякий 12-летний житель Лонжеверна на дух не переносит обитателей Вельранса. А каждый вельранец, едва усвоив алфавит, ненавидит лонжевернцев. Кто на уроках не трясется от нетерпения – сбежать и проучить врагов хорошенько! – тот трус и предатель. Трясутся от нетерпения все, в обеих деревнях, и мчатся после занятий на очередной бой – ну как именно он станет решающим? Не бывает войны без трофеев: мальчишки отмечают триумф, срезая с одежды противника пуговицы и застежки, чтоб неприятель, держа штаны, брел к родительской взбучке! Пуговичная война годами шла неизменно, пока однажды предводитель лонжевернцев не придумал драться нагишом – позора и отцовского ремня избежишь! Кто знал, что эта хитрость приведет затянувшийся конфликт к совсем не детской баталии… Луи Перго знал толк в мальчишеской психологии: книгу он создал, вдохновившись своим преподавательским опытом.
Эта книга о людях, покоряющих горы.Отношения дружбы, товарищества, соревнования, заботы о человеке царят в лагере альпинистов. Однако попадаются здесь и себялюбцы, молодые люди с легкомысленным взглядом на жизнь. Их эгоизм и зазнайство ведут к трагическим происшествиям.Суровая красота гор встает со страниц книги и заставляет полюбить их, проникнуться уважением к людям, штурмующим их вершины.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.