Когда приходит любовь - [5]

Затем я представила, как мама будет сопровождать меня и моего не очень юного (лет на пятнадцать старше?) любовника в Париж. И саркастически воскликнула: «Ха!»

Моя мать расставляла специи на полочке по алфавиту, ходила в теннисных туфлях и никогда бы не сунулась с одиннадцатью предметами в экспресс-кассу, где выбивали только за десять. Она — президент садового клуба. И на первый взгляд моя жизнь совсем не похожа на ее — я об этом позаботилась. Но дело в том, что я все же дочь своей матери, а это, как говорится, навсегда.

И все же я постаралась, чтобы Мартин Грейс не ушел из кафе без номера моего телефона. Я наклонилась, отвернула лацкан его пиджака и сунула бумажку во внутренний карман. Затем одарила его взглядом Вероники Лейк и почти почувствовала, как на мой глаз скользнул несуществующий светлый локон.

Глава 2 Клэр

Все началось с полотенец. Десять полных комплектов. Толстые, из египетского хлопка, выкрашенные в сливовый, бледно-розовый и желтый цвет. Мать опустила тяжелые пакеты, набитые этими полотенцами, на пол в комнате Клэр, затем бегом вернулась к машине за другими пакетами.

— Подожди, я тебе сейчас покажу, солнышко. Такие красивые. Самые лучшие.

Клэр прислонилась к притолоке, дерево врезалось ей в плечо. Она слушала болтовню матери, смотрела, как она разбрасывает полотенца по кровати, встряхивает их, и они разворачиваются, как флаги в воздухе, а салфетки падают на пол, как маленькие птицы. Светло-зеленые, алые, густо-синие. Клэр закусила большой палец. Она не грызла его, просто держала во рту.

— Ты когда-нибудь видела такие прекрасные полотенца? Эти цвета пробирают меня до костей. А тебя, Клэри? — Мать Клэр тяжело дышала, почти задыхалась, как будто смотреть на полотенца было так же трудно, как бежать или танцевать.

— У нас же есть полотенца, — сказала Клэр.

Мать подошла к ней и накинула на нее мягкое полотенце. Оно было огромным. Клэр шел уже одиннадцатый год, и она была рослой для своего возраста, но полотенце обернулось вокруг нее дважды. Она почувствовала себя совсем маленькой. Мать мягко взяла лицо дочери в ладони. Клэр заметила, что под макияжем ее лицо раскраснелось.

— Обязательно нужно их постирать, прежде чем пользоваться. Причем стирать нужно каждый комплект в отдельности, чтобы не испортить цвет. Ты понимаешь? — Она говорила тихо и серьезно, и Клэр кивнула. Мать опустила руки и оглянулась на постель, заваленную полотенцами и салфетками.

— Давай пойдем вниз, мама, и что-нибудь поедим, — попросила Клэр.

— Ой, глядя на них, мне хочется плакать, — сказала мать Клэр. Она легла на полотенца и зарыдала.

На следующее утро Клэр сидела в своем пятом классе и составляла списки.

Сироты. Все самые любимые герои Клэр были сиротами, и она написала их имена в конце тетради, пока учительница задавала вопросы по биографии Хелен Келлер, с книгой которой класс только что ознакомился. Вопросы были записаны на листке бумаги рядом с ответами карандашом, листок лежал на парте Клэр.

Мать называла эти рабочие листки с заданиями «бездушными» не только потому, что вопросы были глупыми (мать платила за дорогую школу, и они могли бы придумать что-нибудь поостроумнее, чем рабочие листки), но из-за того, что они были отпечатаны на ксероксе. Она рассказывала Клэр о копировальных машинах ее молодости — тонкая скользкая бумага, алые чернила, которые пачкались, и запах! Аромат, с которым ничто не могло сравниться.

— Первым делом я брала этот рабочий листок и нюхала его, Клэри! Этот запах был запахом школы.

В ответ на это Клэр хотелось рассказать что-нибудь интересное, что-нибудь оригинальное о своей собственной школе, что-то такое, что показало бы матери, что они едины, двое интересных людей, которые замечают запахи и бездушие. В присутствии матери Клэр изо всех сил старалась небрежно выдать забавное замечание, сострить, как делали девочки в книжках, которые она читала. Иногда в школе или дома в присутствии их домработницы Макс, девятнадцатилетней девушки с татуировкой между худыми лопатками — восстающий из пепла Феникс, — Клэр вполне могла острить. Но часто с матерью говорить ей было трудно. Клэр замечала, что она тащится сзади, в то время как голос ее матери рвется вперед, возвращается назад, маневрирует самым удивительным образом.

Анна Ширли, Сара Крю, Мэри Леннокс. Три главных сироты, причем Анна была на мили впереди остальных. Клэр написала их имена карандашом крупными буквами, почти каллиграфическим почерком, учитывая скромные художественные данные. Когда она была еще в младшем классе, она иногда рисовала их рядом с именами: три бледные, большеглазые, почти идеально треугольные фигуры, заканчивающиеся сверху рыжими, черными и желтыми волосами. Кроме Большой тройки, были и другие. Джеймс и Софи. И немного страшноватая Пэппи Длинныйчулок. Клэр верила, что отец Пэппи утонул и вовсе не был королем людоедов. А еще Том, Хак, Дэвид, Пип и Эстелла. Оливер и остальные, бредущие сквозь туман по грязным улицам. Джейн Эйр. И сегодняшние сироты и полусироты из бестселлеров, потерявшие мать, с добрыми экономками.

Клэр группировала сирот по возрасту, полу, цвету волос, по стране, откуда они родом, социальному статусу. Клэр как раз начала составлять список бедных, которые потом стали богатыми, когда услышала, что учительница перестала говорить. В общем, вне зависимости от этих листков, мисс Пакер была милой и, возможно, хорошей учительницей, хотя, как думала Клэр, ей было далеко до Анны Ширли, которая любила каждого ученика, как своего собственного ребенка, и сумела завоевать доверие проказницы Джен Фрингл и рассмотреть в красивом Поле Ирвинге будущего знаменитого поэта. У мисс Пакер был громкий голос, широкая талия, жиденькие волосы, а ее стиль в одежде вызывал недоумение: сандалии с носками, кольца на большом пальце и отсутствие лифчика (о чем говорили шепотом). Но она любила книги и иногда говорила об их героях как о живых людях, со слезами на глазах, сдавленным голосом. Она не была замужем, и Клэр понимала, что она не вышла замуж только из-за того, что безумно любила Чарльза Дарни, и никакой мужчина не мог с ним сравниться. Накануне, по предложению мисс Пакер,