Когда Планета кричит SOS - [18]

— Что же ты хочешь? — спросила мать.

— Я хочу понимания, а за пониманием наступит и душевное спокойствие.

Раздался звонок, дверь была не заперта, Никита крикнул: «Входите» и добавил:

— Ну все, мам, ко мне пришли, позже созвонимся.

Никита положил трубку, и когда наконец повернулся, то чуть не пролил кофе на себя.

На пороге стоял сильно похудевший, с огромными черными кругами под глазами Кирилл, от прежнего лоска в телеведущем не осталось и следа. Наступила пауза. Никита и Кирилл смотрели друг на друга, явно не понимая, что каждый из них тут делает.

— Что с вами произошло? — наконец нарушил паузу Никита.

— Мне нужна ваша помощь, отец Никита, — ответил Кирилл.

— По вашей милости я больше не «отец Никита»… — Бывший священник встал и прошел мимо Кирилла на кухню. — Кофе будете или чай… или, может быть, что-то покрепче?

— Я за рулем, — сказал оживающий Кирилл, — но лучше покрепче.

— Воля ваша, — Никита достал с полки бутылку, потом бокал и плеснул в него добрых сто граммов коньяка, Кирилл в несколько глотков осушил стакан.

Никита понимал, что у человека, который попытался разрушить его жизнь, случилось что-то очень плохое, но он никак не мог понять, почему тот пришел именно к нему.

— Вы знаете, я не совсем понимаю, почему вы пришли именно ко мне, — начал Никита, — ведь вы практически уничтожили меня, из-за вас меня лишили сана…

— А квартирка все-таки есть, — начал парировать приходящий в себя гость, — значит, все-таки покривили вы душей…

— В этой квартире я жил со своей семьей, еще до моего служения в церкви. Я сюда вернулся несколько дней назад, — перебил его Никита, — и если вы приехали для того, чтобы снова обвинять меня, попрошу вас удалиться.

В дверь позвонили. Никита молча встал и вернулся с мастером по настройке сети. Человек в комбинезоне поковырялся в компьютере, затем выписал пару квитанций и ушел.

— Моя жена разбилась, — тихо сказал Кирилл, когда Никита опять вернулся в комнату.

— Мне очень жаль, — сказал Никита, — чем я могу вам помочь? Хотите еще? — Он поднял бутылку.

Кирилл кивнул.

— Хотел исповедаться, спросить совета, отец Никита.

— Повторюсь, я больше не «отец Никита», — поправил он Кирилла, теперь ко мне обращайтесь мирским именем «Илья», так меня звали до прихода на службу в церковь.

Илья вернулся через минуту со вторым бокалом, новой бутылкой и пачкой сигарет.

— Я обычно не курю, — сказал он будто оправдываясь, — но, видимо, сегодня придется.

— У вас дети есть? — задал вопрос Илья.

— Да, есть сын, ему пять лет, — ответил Кирилл, его глаза на мгновение прояснились. — Когда-нибудь Глеб обязательно спросит, как это произошло, и я не знаю, что ему ответить.

Кирилл выглядел уже не так подавленно, но вопросы все равно сыпались из него один за другим. Они просидели уже несколько часов, на улице стемнело, коньяк давно закончился.

— Почему ты не можешь сказать ему правду? — спросил Илья, подразумевая сына своего нежданного гостя.

— Какую правду? То, что я сутками торчал на работе, не замечал жену, с работы шел не домой, а в кабак? Когда он узнает эту правду, он никогда меня не простит, — горько вздохнул Кирилл.

— Мда, — так же горько произнес Илья, — вот что, послушай, если ты сам себя простишь, то и Он тебя простит. Ты должен перестать съедать себя, этими духовными муками ты не изменишь ничего. Раньше надо было головой думать. Теперь тебе нужно сына растить за двоих, понимаешь?

Кирилл кивнул.

— У тебя выбора нет. Если ты не вернешься в свое нормальное состояние, то ты и его потеряешь, точно потеряешь, — он разлил остатки коньяка, — ну, давай!

Они выпили.

— Почему никто не может сказать, отчего все так? — спросил Кирилл.

— Потому что боль в этом мире принято переживать, только сам человек может зализать свои раны, никто больше, ни люди, ни алкоголь тебе не помогут. И пойми самое главное: хоть я и разочаровался в церкви, но в Бога я верю. И ты должен понять, что ты обязан простить сам себя, искренне простить, принять тот факт, что ты натворил. Тебе душа не дает покоя, а не разум, а потому и разумными объяснениями тут не отделаешься. Уже хорошо, что ты понимаешь, что сделал, что спровоцировал, теперь тебе нужно покаяться, попросить прощения, и тогда со временем душа успокоится, зарубцуются раны, и все будет хорошо.

— Очень интересные вещи говоришь, — ответил Кирилл, — но почему же ты сам не последовал этому совету? Что же я, не вижу ничего, по-твоему? Ты же тоже сам от себя бежишь!

— Давай так, я сейчас вызову тебе такси, завтра ты приедешь за машиной, а я пока подумаю, как можно ответить на твои вопросы, идет?

— Не, — замотал головой Кирилл, — я доеду.

— Доедешь до первого столба, — жестко отреагировал Илья.

— Хорошо, я понял, вызывай.

Когда Кирилл уехал, Илья почувствовал себя разбитым, он лег спать, но уснуть у него так и не получалось. Он несколько раз обошел темную квартиру, вышел на балкон, посмотрел на поток автомобилей, скорость которых ночью на этой трассе только увеличивалась. Илья постоял с минуту на свежем воздухе, развернулся и, заходя обратно в комнату, запнулся о коробку. Это были все его пожитки от предыдущей жизни.

На самом верху лежала та самая синяя папка, которую Илье в телестудии передал человек в инвалидном кресле. Все это время он и думать о ней забыл. И без того хватало проблем, но сейчас, когда спать совсем не хотелось, а мысли громоздились одна на другую, Илья вынул папку, налил себе свежесваренный кофе, уселся в кресло и начал читать.