Когда пал Херсонес - [45]

Дорогой, когда мы пробирались по ночным улицам в порт, где нас ждал дромон, Ксифий рассмеялся и похлопал магистра по плечу.

— И с кем только наш достопочтенный магистр не сравнивал варвара! Как ты изволил сказать? Новый Моисей! Равноапостольный Константин!

Леонтий угрюмо молчал.

— Если бы у меня были схоларии в достаточном количестве, — продолжал Ксифий, — легко можно было бы перебить их всех на пиру.

Настала очередь торжествовать магистру. Обернувшись к спутнику, он не без ехидства заметил:

— Верю, что господь наделил тебя воинскими способностями, но сомневаюсь в том, чтобы он отпустил тебе много ума. Подумай сам! Ты хочешь перебить скифов… А кто же тогда будет помогать благочестивому в его борьбе с Вардой Склиром и другими мятежниками? Обдумай это на досуге — может быть, и поймешь со временем…

Не зная, что ответить на это, Ксифий передразнивал магистра, подражая его елейному голосу:

— Кому уподоблю тебя? Второму Моисею уподоблю! С кем сравню твое великолепие? С великолепием Юстиниана…

Он выпил лишнее на пиру.

— С кем ты его еще сравнивал, отец? Кажется, с Ахиллесом? «Еще уподоблю тебя герою, разрушившему Илион». Так и сказал, клянусь святым Димитрием Солунским… Золотые у тебя уста…

— Осел! — не выдержал Хрисокефал. — Не клянись именем святого!

— Прекратите вашу ссору, — сказал я, — лучше будем скорбеть, что мы отдали Порфирогениту варварам.

— А по-твоему, лучше погибнуть ромейскому государству? — обратился ко мне магистр.

— Что стоит государство, которое торгует женской красотой.

— Замолчи! — оборвал меня магистр. — Знай свои корабли! А остальное поручено мне. Тебе приличнее стихи писать, как Димитрию Ангелу, а не заниматься государственными делами.

В эти дни я успел хорошо познакомиться с городом. За исключением немногих сгоревших во время осады кварталов, где еще пахло гарью пожарищ и погорельцы не переставали рыться в развалинах, отыскивая остатки своего имущества, все сохранилось в неприкосновенности. Мощеные улицы, продольные и поперечные, — некоторые из них спускались красивыми лестницами к морю, — содержались в порядке и были снабжены водостоками. Дома в Херсонесе строятся из камня; они двухэтажные, покрыты красной черепицей и на улицы обращены своими глухими стенами. Вход в такое жилище обычно со стороны внутреннего двора, куда можно попасть через узкий переулок. На площадях стоят многочисленные церкви, общественные бани, а иногда и фонтаны, где струи истекают из львиных пастей. Здесь местные хозяйки берут воду для приготовления пищи.

Двери часто полукруглые, с украшениями над ними или с выбитыми в камне крестами, охраняющими обитателей от козней дьявола. Иногда попадаются на глаза цистерны, оставшиеся в городе еще со времен римского императора Феодосия.

Мы заходили с магистром Леонтием в церкви и базилики. Многие были переделаны из языческих капищ. Особенно мне понравилась древняя базилика на высоком берегу моря. Ее прежде всего видят мореходы с кораблей.

Мы перешагнули мраморный, стертый ногами молящихся порог и вступили в обширное, полное воздуха и света помещение. Базилика это трехнефная, и на каждой стороне ее стоят по одиннадцать мраморных колонн, украшенных капителями с монограммами Христа, крестами и листьями аканта. На колоннах греческие надписи с именами благодетелей святого храма. Но имена римские. Я прочел: «Валериан, сын Валерия». И дальше: «Маркиан, сын Гая»… Эти мраморные столпы как бы ведут мысли верных к абсиде, где совершается жертва. Пол в базилике из белых мраморных плит, а по бокам покрыт богатой стеклянной мозаикой — черные круги по желтому фону, с белыми квадратами в центре их пересечения.

Осмотрели мы и достопримечательности храма. В стену его вделана мраморная плита, на которой изображен возлежащий муж с венком в руке, а рядом с ним сидящая в печальной позе женщина, с лицом, закрытым покрывалом, и около нее мальчик-раб. На камне надпись на плохом греческом языке гласит: «Господи, помоги всему этому дому! Аминь!»

Рядом с базиликой стоит крещальня — небольших размеров строение с основанием в виде креста. Пол здесь тоже мозаичный, с рисунком, составленным из лоз с красными и черными гроздьями; в другом месте — из кругов, в каждом из которых помещена птица, а в центральном круге павлин с распущенным хвостом, как символ вечности.

Посреди крещальни помещается круглая мраморная купель. Мы рассмотрели, что вода в нее подается по глиняной трубе, а отсюда истекает в колодец. Диаметр купели — восемь локтей.

Мы вышли из базилики и поднялись на городскую стену, чтобы полюбоваться морем. Оно было прекрасно в этот утренний час, а справа лиловели дивные берега Евпатории. Базилика в языческие времена была посвящена Афродите, и трудно было бы найти в городе более соблазнительное место для постройки храма богини любви…

В центре города стоят другие храмы. Многие из них с усыпальницами, богато украшены мозаикой и стенной живописью. Это — церкви Двенадцати апостолов, Софии, св.Прокопия, св.Иакова. Последний храм стоит на площади, где в Херсонесе происходит торг и где в те дни еще стояла квадрига на триумфальной арке Феодосия. На противоположной стороне площади расположены термы, и однажды мы посетили их, чтобы омыть свои тела от дорожного праха.