Когда отступает фантастика - [8]

Интересная деталь. Еще в 1913 году в русском журнале «Природа» была помещена заметка, в которой говорилось: «По исследованиям Коссивича, свежая скорлупа куриных яиц непроницаема для бактерий и грибов; напротив, в старых яйцах дело обстоит иначе. Установлено, что начиная с 8 недель яйцо становится доступным проникновению различных плесеней. В то же время способность белка уничтожать микробов тоже постепенно уменьшается».

Итак, факт бактерицидного действия яичного белка был открыт задолго до Флеминга. Но ведь констатация факта — это еще далеко не все. Ни теоретического обоснования, ни расширения опытов, ни попытки выяснить механизм действия и сделать какие-то общебиологические выводы не последовало. Факт остался фактом, а разразившаяся вскоре первая мировая война привела к тому, что он прошел почти незамеченным.

Флеминг же работал планомерно и целенаправленно. И вот он выясняет, что способностью растворять микробов обладали и такие, казалось бы, мертвые ткани, как волосы и ногти. Теперь Флеминг, читая лекции о естественных защитных силах организма, неизменно предлагал студентам исследовать срезы собственного ногтя, поместив их в суспензию микробов.

Почти мгновенное растворение микробных клеток поражало студентов «тем больше, — писал Флеминг, — что они перед этим слушали лекции физиолога, где им внушали, будто ноготь состоит из мертвой ткани».

Итак, лизоцим — это первая линия обороны организма от окружающих его микробов. Поначалу незначительное и как будто частное наблюдение в крохотной лаборатории Флеминга привело к пересмотру одного из пунктов общебиологической теории естественных защитных сил высших организмов. Человек узнал о новом и важном оружии, данном ему природой в борьбе с миром микробов.

Но на каких микробов действует лизоцим?

Флеминг ставит простой и очень показательный опыт: он испытывает действие человеческих слез на три группы микроорганизмов. Первая группа — 104 вида безвредных микробов, выделенных из воздуха лаборатории; вторая — 8 видов, болезнетворных для животных, но безопасных для человека; третья группа состоит из микробов, вызывающих болезни человека. Результат опыта: сильное действие лизоцима на 75 процентов микробов первой группы; сильное действие на вторую группу (погибает 7 видов из 8); на третью группу микробов (болезнетворных для человека) действие очень слабое.

Но Флеминг не обескуражен результатами. Он этого ожидал. Ведь болезнетворные микробы потому и вызывают заболевание, что им удается пробиться сквозь первую линию обороны организма. Значит, если найти способ повысить содержание лизоцима в организме, тогда, возможно бы, удалось остановить рост и болезнетворных микробов. Идея заманчивая. Здесь есть над чем поработать. Исследования продолжаются.

Идет 1928 год. В маленькой лаборатории Флеминга все так же тесно. Составленные в колонки чашки Петри, связки пробирок со старыми культурами, ощетинившиеся штативы с пробирками, заселенными заново, громоздятся, на столе и полках. Беспорядок в лаборатории давно стал предметом шуток сотрудников. Но Флеминг не обижается. Он уже доказал, что и беспорядок может быть плодотворным.

К тому же, располагаясь в центре заключенного в бесчисленные чашки и пробирки микробного царства, очень удобно работать: все под рукой. Чтобы взять любую нужную культуру, не надо даже вставать из-за стола. Работает Флеминг много и упорно. Сейчас он согласился написать для солидного микробиологического сборника статью о стафилококках и усердно изучает их многочисленные колонии, выращенные на агаре в чашках Петри. Чтобы лучше рассмотреть колонии под микроскопом, чашки приходится некоторое время держать открытыми. Это приводит к загрязнению чистой культуры микробами воздуха и усложняет работу. Поэтому Флеминг не в духе. К тому же ученый не любит, когда его отвлекают от наблюдений, а тут зашел бывший коллега по работе.

Разговаривая, Флеминг машинально снял крышки с нескольких чашек со старыми культурами. Большинство из них оказалось испорченными плесенью. Вполне обычное явление. Кто из начинающих заниматься микробиологией, столкнувшись с подобным, не отодвигал с досадой испорченную чашку? Флеминг прореагировал так же.

— Как только вы открываете чашку с культурой, вас ждут неприятности, — недовольно проговорил он, — обязательно что-нибудь залетит из воздуха. — Но вдруг замолк, внимательно рассматривая очередную культуру, а через некоторое время внешне спокойно произнес: — Это очень странно…

В чашке, как и во многих других, вместе с колониями стафилококков выросла плесень. Но там, где стафилококки соприкоснулись с плесенью, их колонии растворились, и теперь вместо желтой мутной слизи на их месте виднелись янтарно-прозрачные капли, напоминавшие росу.

Коллега Флеминга, много до этого работавший со стафилококками, рассмотрев все это, ничуть не поразился.

Конечно, плесень выделяет какие-то кислоты, вредные для стафилококков. Опять-таки обычное явление. Но, увидев, с каким интересом Флеминг относится к происшедшему, из вежливости сказал:

— Точно так же вы открыли лизоцим.

Флеминг ничего не ответил. Он просто пересадил культуру гриба в отдельную пробирку, а чашку Петри с безнадежно испорченной плесневым грибом культурой стафилококков аккуратно отставил в сторону. Эту чашку он хранил дольше всех своих культур — всю жизнь.