Когда она была плохой - [6]

Вся история в одном маленьком снимке: потерпевшая кораблекрушение и перенесшая столько страданий красивая женщина, которую поддерживают два грязных, небритых моряка. Да, грубые, крутые мужчины, но в их глазах светятся беспокойство и нежность. Может быть, даже любовь. Сентиментально, как рождественское утро. Если чего на снимке и недоставало, то лишь крошечного котенка.

— Сделай мне два таких снимка, Келси, — сказал я. — И по одному всех остальных.

— Что?

— Я же обещал человеку, что все снимки напечатаю.

— Знаешь, Старк, это твое дело, что ты там наобещал. А от меня ты получишь лишь два этих снимка — и ничего больше.

— О'кей. Катись отсюда. Иди и поднимай новое крестьянское восстание.

Чарли и я были последними, кто оставался в офисе. Он растянулся на письменном столе и лежал, словно труп, который скоро должны бальзамировать.

— Отличный снимок, — проговорил он. — Правда, недодержан. Плохо пропечатается на газетной бумаге.

— Знаешь, какое у меня жалованье, Чарли?

— Не возникай с этим.

— Я получаю в месяц на шестьдесят пять долларов меньше установленного профсоюзом минимума с учетом моего опыта.

— Иди работать в крупную газету.

— Я люблю нашу. После паузы он сказал:

— Я поговорю с издателем. Может, он добавит тебе до профсоюзного минимума.

— Благодарю.

— Канелли и вправду так сказал? Про Одиссея?

— Конечно. Неужели ты думаешь, что я выдумываю?

Он улыбнулся.

— Чарли, я хочу проследить за тем, как будет развиваться эта история.

— Да, сэр, эта женщина станет красавицей, когда наберет двадцать — двадцать пять фунтов.

— Она и сейчас красавица.

— Кожа да кости, вроде современных моделей, не в моем вкусе.

— Она чем-то потрясает. Я видел ее всего тридцать секунд, но кажется, что она пронзила меня.

— По-моему, это довольно банально.

— Чушь с первого взгляда… Банально, наивно, сентиментально, и вообще ерунда на постном масле… Боже мой, я это знаю сам.

— Как в опере, — добавил Чарли.

— Я рад, что сказал тебе об этом.

Мы вышли на улицу. Ветер дул с прежней свирепостью.

— Дэн, я хочу задать тебе вопрос.

— Задавай.

— Ты можешь посчитать его нескромным, решить, что я выпытываю…

— Валяй, Чарли.

— Знаешь, Дэн, ты всегда жалуешься на свою бедность и заявляешь, что заслуживаешь большего, так ведь? Но ты водишь почти совсем новый «корвет», а я езжу на букашке «фольксваген». У тебя есть яхта… Согласен, очень небольшая, но — настоящая яхта… Как ты этого добиваешься?

— Я никогда не был женат. Машину и яхту я имею потому, что не плачу алименты и не содержу детей.

— Значит, ты шельма, — сказал Чарли. — Не выполняешь своих обязанностей.

Глава четвертая

На следующее утро, завтракая яичницей с ветчиной, я думал о Кристине Терри. Она снилась мне ночью, но я не мог вспомнить содержание сна. В памяти остались ее глаза цвета ржавчины, худое, словно выточенное лицо… и еще какое-то трудно определимое чувство, нечто вроде желания. Похожее желание в последний раз я испытывал в шестнадцать лет, и едва ли можно было приветствовать его возврат сейчас. Это просто смешно, как если бы я стал снова сходить с ума при виде смазливого личика какой-нибудь киноактрисы. Впрочем, я знал, что болезнь эта редко проходит бесследно — рецидивы ее часты, практически неизбежны.

После завтрака я поехал в больницу. За столиком кафетерия в одиночестве сидел Ветеран, похожий на человека, который ночует на обочине дорог или на железнодорожном вокзале.

Я подошел к его столику с двумя чашками кофе.

— Как самочувствие?

— Господи Боже!

Глаза у него были опухшие, кожа желтая и рыхлая, как поднимающееся на дрожжах тесто. Он сидел, охватив обеими ладонями чашку.

— Благодарю, — сказал Ветеран. — Благодарю… сэр…

— Гамлет.

— Ну да, конечно же!

— Где все?

— Кто все?

— Луис, Ясноглазка, другие наши коллеги.

— Гоняются за собственным хвостом.

— Я не пропустил пресс-конференции девчонки?

Он поднял обеими руками чашку, отхлебнул кофе и целых двадцать секунд смотрел мне в глаза.

— Разве вы не знаете? — спросил он наконец.

— Что именно?

— Разве можно так допоздна спать газетчику, Гамлет? Двадцать пять лет тому назад ни одна приличная газета не взяла бы такого соню даже точить карандаши и подавать кофе. Но пришли худые времена, вырождается моя профессия!

Я предложил ему сигарету.

— Убийца! — воскликнул он. — Уберите немедленно.

— Послушайте, что все-таки происходит?

— Я умер точно в четыре пятьдесят сегодня утром. Но с Божьей помощью воскрес и отправился на работу в восемь.

— Если судить по вашему виду, вы были мертвы больше, чем три часа и десять минут.

— Гамлет, вы действительно ничего не знаете? Курица слетела с насеста, бабочку унес свежий ветер, девочка смылась.

Он еще явно окончательно не протрезвел после вчерашнего.

— Она исчезла рано утром — фьюить! Сбежала через пожарный выход в одной больничной пижаме. В эту минуту, Гамлет, она на воле, где-то рыскает в дешевой синтетической пижаме… А может, подобно мальку черепахи, вернулась в материнское море.

— Кто печатает ваши материалы? — спросил я. — «Ки тауэр»?

Неприветливый мужчина за соседним столом посоветовал мне обратиться за справкой к представителю связи с общественностью. Любая более или менее крупная организация, имеющая собственный конспиративный статус, держит такого представителя.