Когда она была плохой - [2]

Казалось, что ее не смущает и не раздражает толпа. Она шла не спеша, поддерживаемая работниками «скорой помощи», не обращая внимания ни на громкие вопросы, ни на камеры и микрофоны, которые совали ей едва ли не в лицо. И нельзя было сказать, что она находилась в шоке: она четко фиксировала нас взглядом, а затем по очереди выключала из сферы своего внимания.

Полицейские негодовали, а человек в пиджачной паре, скорее всего врач, увещевал:

— Господи, да она не в состоянии сейчас разговаривать с вами!

Я стоял рядом с каретой «скорой помощи». Я мог бы протянуть руку и дотронуться до нее, когда она проходила мимо. И у меня было искушение сделать это, как бы физически заставить ее обратить на себя внимание. Ее большие, чуть раскосые глаза, были цвета ржавчины с примесью золота. Удивительно странного цвета глаза — и какие-то непроницаемые, не позволяющие в них войти. В какое-то мгновение наши взгляды пересеклись, и я пережил то, что в другом контексте назвали бы шоком узнавания.

Ей помогли сесть в карету «скорой помощи». Врач и один из сотрудников сели вместе с ней и закрыли дверцу, а второй направился к кабине водителя. Он не стал нажимать на клаксон, но когда машина тронулась, красная мигалка на крыше закрутилась. Большая часть репортеров отправилась к больнице. Толпа зевак стала потихоньку расходиться.

Я пошел в док и затем спустился к причалу, где пришвартовалась «Калиопа». Экипаж готовился к разгрузке, а после, как мне сказали, они согласны поговорить со мной, если я прихвачу пару ящиков пива.

Я поехал в больницу. Представители прессы заняли все подступы к больничному кафетерию. Луис Тирадо, кубинец, сотрудник ежедневной газеты на испанском языке, выходящей в Майами, пригласил меня к своему столику.

— Знакомьтесь: Гамлет, — представил меня Луис сидящим за столиком. — А это Ясноглазка, — жестом указал он. — И Ветеран. — Луис всем и каждому давал прозвища. Меня он назвал Гамлетом, так как я однажды имел глупость признаться ему, что во время оно мечтал стать актером.

Ясноглазка, миловидная блондинка, недавно окончившая школу журналистики, работала в газете «Форт Лаудердэйл». Ветеран, которому было лет шестьдесят пять, по словам Луиса, работал везде, а сейчас был нештатным корреспондентом.

Они играли в карты втроем, и им требовался четвертый. Я взял чашку отвратительного больничного кофе и вернулся к столику.

— Ясноглазка — моя, — заявил Луис.

— Вы и впрямь его? — осведомился я.

— Ну… он обещал купить мне обед. Правда, Луис?

— Истинная правда.

— В очень дорогом ресторане… Правда, Луис?

— М-да, но похоже, что мы еще порядком проторчим здесь. Надо бы перекусить.

— В больничном кафетерии?

— Или взять пиццу, когда доберемся до мотеля.

— Детка, — сказал Ветеран, — у тебя есть возможность стать превосходной ведущей на телевидении.

Ясноглазка состроила гримасу.

— Косметическая журналистика.

— Дело в том, что ты почти не шевелишь губами, когда говоришь. Ты прямо родилась готовой ведущей — они говорят так, словно только что вышли от дантиста.

Луис принялся тасовать колоду засаленных, видавших виды карт.

— Тут Ветеран рассказывал нам всякие истории про плоты.

— Я рассказываю истории о спасении на плотах, — уточнил Ветеран. — Вы были в доках, Гамлет? Удалось увидеть эту женщину — Кристину… как ее там?

— Терри, — подсказала Ясноглазка.

— Кристину Терри… На лице ее отложилась печать страдания… Хрупкая, слабая, симпатичная. Так ведь? Каннибалка! Они все каннибалы. Она выжила потому, что пила кровь мужа, питалась его плотью. Когда человек остается один на один с океаном, он выпускает клыки и когти, Гамлет, он стоит перед выбором: либо он съест сам, либо съедят его… Вы слыхали что-нибудь о французском фрегате с весьма подходящим названием «Медуза»? Он затонул у побережья Африки в 1815 году… Сотни людей вынуждены были спасаться на плотах и поедать друг друга. Их число уменьшалась в арифметической прогрессии. Эти французишки страшно прожорливы, Гамлет, и вовсе не такие уж снобы в еде, какими притворяются!.. Не дай вам Бог оказаться с кем бы то ни было на плоту! Все вурдалаки и упыри!

Мы играли в карты не очень внимательно. Ветеран то и дело отлучался и возвращался. От него все сильнее попахивало виски, а дикция становилась все более усложненной, предложения все более обрывочными. Луис и Ясноглазка подогревали друг друга многозначительными пикантными намеками.

Примерно через час к представителям прессы вышел врач. Он заявил, что надо еще провести множество исследований, но в общем состояние здоровья миссис Терри вполне удовлетворительное с учетом того, что она перенесла. Нет, сейчас ей не разрешат выступить перед прессой. Завтра? Возможно, если врачи придут к заключению, что она в состоянии это сделать и, конечно, если миссис Терри выразит согласие.

Глава вторая

Я вышел из больницы уже в сумерках. Кое-где зажглись уличные фонари. Ветер гнал по улице пыль, листья, лепестки цветов.

Купив бутылку виски и полдюжины пива, я поехал к докам, где швартовались суда, занимающиеся ловлей креветок. Была уже ночь, когда я добрался до цели. Некоторое время, продумывая план действий и глядя на бушующее море, я оставался в машине, затем по ступенькам поднялся в док. Огромные траулеры взмывали вверх и снова низвергались в бездну. Швартовы толщиной с мою руку натягивались и провисали, натягивались снова и при этом отчаянно скрипели и стонали.