Когда ночи мало - [10]

Джаред застонал, сдаваясь, и стал двигаться в ней, постепенно ускоряя темп, пока не достиг силы сравнимой с ее собственной.

Голова Эли закружилась, и из нее вылетели все мысли, кроме одной. Превосходно. Удовлетворение было выше всяких похвал.

– Не останавливайся.

– Я не могу, Эли. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

Его рука скользнула между ее ног.

– Мне хорошо. Ох.

Несколько движений его талантливых пальцев, и волна экстаза охватила ее. Это было другое, более интенсивное и освобождающее чувство. Оно очищало разум, и блаженное удовлетворение пронзило ее. Темный покой пресыщенности поглотил ее, пока колокол больших часов на городской ратуше эхом не пробился сквозь густой туман ее сознания.

Эли сосчитала. Двенадцать.

Приблизительное время смерти – полночь, 23 ноября.

Ее пропитанная текилой защита не устояла, позволив воспоминаниям того фатального дня проскользнуть в сознание.

Год окончания школы.

Мать Эли и ее женатый классный руководитель были пойманы за нехорошим занятием прямо у него на столе, сам акт передавался на большой экран в аудиторию во время школьной ассамблеи. Со звуком.

В тот день девочки смотрели на нее с большим отвращением, чем обычно. Мальчики держали дистанцию. Даже учителя отворачивались от нее.

Когда Эли ворвалась в дом после школы, у нее была одна цель – найти свою мать и дать ей почувствовать себя так же плохо, как чувствовала себя она. Сколько может выдержать пятнадцатилетняя девочка? На этот раз ее мать зашла слишком далеко.

Эли протопала по ступенькам, пробежала по коридорам, готовая к конфронтации, в отчаянной нужде выплеснуть гнев и разочарование, бившиеся в ней. Она нашла маму на заднем крыльце. Должно быть, она слышала, как Эли звала ее, хлопая дверьми, однако не сдвинула задницу со своей плетеной кушетки с подушками.

Она просто смотрела во двор, очевидно равнодушная к тому, что Эли вернулась.

– Мама! – завопила Эли.

Странным вялым движением ее мать поменяла положение, медленно повернулась к Эли, запутавшись в разноцветной афганской накидке. С ее колен скатилась пустая винная бутылка, стукнулась о деревянное крыльцо и укатилась под кофейный столик. Позднее Эли думала, что ей следовало пожалеть маму, которая пила после полудня, ее глаза были опухшими, на лице не было эмоций, ее немытые волосы превратились в белокурую спутанную массу.

Но гнев Эли превосходил всякие рациональные мысли, ее подростковые мозги были сосредоточены исключительно на своих переживаниях, ее душили боль и гнев.

– Ты погубила мою жизнь! – заорала она на мать. – Я ненавижу тебя.

Эли была настроена на битву. Она в ней нуждалась.

Но на ее маму, похоже, взрыв ее эмоций не произвел никакого впечатления.

Спокойно, как только можно, она сказала:

– Совсем наоборот, детка.

Эли стояла неподвижно, ее стремление к битве сменилась холодным, пустым чувством.

– Сейчас я сделала бы все это снова, – продолжала ее мать, глядя вдаль. – Я бы скорее отказалась от тебя, чем от своей мечты.

Это были последние слова матери дочери, которую она обвиняла во всем плохом, что случилось в ее жизни, дочери, которую она никогда не хотела и не любила.

Джаред тяжело дышал, его кожу пощипывало, его мозг был замутнен раскаянием, и он пытался осмыслить то, что он только что сделал.

У него был секс с Эли. Без презерватива. Джаред чувствовал себя больным. Он кончил не в нее на случай, если она не принимает противозачаточные пилюли, но все равно… Он вел себя как животное. На скамейке в парке, господи прости. Он поступил как Бобби, который никак не хотел заткнуться и все рассказывал ему об Эли. Джаред обошелся с ней не лучше, чем остальные придурки из школы.

Джаред чувствовал себя представителем низшей формы жизни, личинкой, живущей на гниющем трупе. Он опять подумал о Бобби и не мог удержаться, чтобы не представить, как часто Эли приходится сталкиваться с нежеланными сексуальными притязаниями мужчин, которые знали ее подростком. Неужели прошлая ночь была первой, когда к одному из них ему пришлось применить силу? Неужели причина того, что она сошлась с человеком вроде Майкла, была в том, что она стремилась к защищенности, которую мог предложить брак?

Что-то застряло у него в горле, мешая глотнуть.

Бобби с удовольствием рассказал ему о школьном прозвище Эли. И объяснил, почему ее так звали. Но Джареду не было дела до ее прошлого. Несколько лет тому назад он тоже был другим человеком. Настоящая Эли – умная, дерзкая, вдумчивая женщина, добрая, полная сочувствия, опытный практик, – это было все, что имело для него значение. И она заслуживала намного большего, чем тот мужчина, которым он стал. Джаред. Человек, которому нельзя доверять. Человек, который никого не любит.

– Мне очень жаль, – прошептал он ей в волосы.

Она не ответила.

Давным-давно, до того, как он был женат, до того, как в его жизни появилась Тифон Сиси, почти разрушив ее, когда Джаред еще только ходил к ней на свидания, он радовался, если давал женщине почувствовать себя особенной. Цветы. Конфеты. Обед в дорогом ресторане. Он делал комплементы, хвалил ее вкус в одежде и прическах, изображал из себя превосходного джентльмена, ожидающего, когда его пригласят домой на чашечку кофе. Он никогда не занимался сексом без презерватива посреди леса. Никогда не чувствовал вины перед женщиной после секса. До сегодняшнего дня.