Когда мы упали - [70]

У Остина Карилло, бедного парня из трейлерного парка, сердце было сделано из чистого золота.

– Ты готова, эльфенок? – спросил Остин, и я медленно кивнула.

Сунув в рот золотистую упаковку с презервативом, Остин принялся стягивать с себя джинсы, полностью открывая черные трусы.

При виде прекрасно сложенного, мускулистого тела меня охватил жар. Волосы Остина там, где я запускала в них пальцы, выглядели слегка взъерошенными. Под тканью боксеров угадывалось нечто большое и выпуклое.

Громко сглотнув, Остин зацепился пальцами за край трусов и начал медленно стягивать их с себя.

И когда он полностью открылся передо мной, я просто не могла отвести глаз. Парень бросил на меня застенчивый взгляд из-под невероятно длинных черных ресниц, и я поняла, что он нервничал.

Остин начал приближаться ко мне. Я же следила за тем, как двигалась татуировка на его бедре – молитвенно сложенные руки, из сплетенных пальцев которых свисали изящные четки. Я еще никогда в жизни так не волновалась.

Зажав в руке презерватив, Остин опустился на колени возле моих ног, а потом накрыл мое тело своим. Я видела желание, читавшееся на напряженном лице. Он закусил нижнюю губу и сощурился от удовольствия.

Откинув с его лба прядь волос, я осознала, что рука дрожала. Остин тоже отвел локон с моей щеки и, поймав руку, поднес ее к губам.

– Ты готова, эльфенок? – сдержанно спросил он, и я почувствовала, как голого бедра коснулась его возбужденная плоть.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Остин встал на колени и, разорвав зубами упаковку презерватива, натянул на себя латекс.

Он взял мои ладони в свои и, переплетя пальцы, поднял соединенные руки вверх, уложив их на одеяло над головой, а потом раздвинул мне ноги, втискивая между ними сильные бедра.

Глядя в глаза, Остин замер возле входа в мое лоно. Сердце колотилось в груди, словно барабан. Мягко коснувшись губ, он подался вперед. А потом крепче стиснул мне пальцы, все настойчивее целуя, будто бы пытался отвлечь от внезапного ощущения проникновения.

А затем он остановился, не проронив ни слова. Я чувствовала на губах его легкое дыхание. Остин расцепил наши пальцы и обхватил руками мне голову, опершись локтями в ковер. Он словно бы защищал меня от того, что должно произойти.

Стиснув зубы, он двинулся вперед. Я вздрогнула, когда нижнюю половину тела пронзила острая боль. Полностью проникнув в меня, Остин замер. Я сосредоточилась на том, как быстро билось возле обнаженной груди его сердце. Над ухом слышалось тяжелое дыхание. Постепенно я ощутила, как напряженные ноги начали расслабляться.

Остин скользнул правой ладонью вниз по моему боку, а потом приподнял мне бедра. Все еще уткнувшись головой в изгиб шеи, он начал двигаться, медленно и равномерно.

Вскоре боль, казалось, исчезла, и когда Остин ускорил ритм, я ощутила, как выгнулся позвоночник. И вцепилась во влажную кожу его спины, чтобы не оторваться от пола.

С губ начали срываться тихие всхлипы, и Остин застонал в ответ.

Я впилась ногтями в спину Остина, и он поднял голову. Прядь волос очаровательно упала на лоб; парень взглянул на меня потемневшими от страсти глазами.

– Остин… – пробормотала я и выгнула спину, когда тело пронзила волна наслаждения.

Низкий рык вырвался из груди Остина, он вонзался в меня все быстрее и сильнее. А потом я ощутила, как чуть приоткрылись губы, и телом завладело просто неописуемое чувство, выхватывая из разума любое подобие рациональной мысли.

Я разлетелась на мелкие кусочки.

Стала невесомой.

Я изо всех сил вцепилась в Остина и поймала взгляд его темных глаз. И в этот миг он зажмурился, широко раскрыв рот. Тело парня замерло, мышцы напряглись, а с полных губ сорвалось низкое шипение.

Дрожащие руки больше не держали его, и Остин упал на меня. Тело парня, как и мое, казалось скользким от пота. Запрокинув голову, я увидела полную луну, сияющую сквозь прозрачное окно в крыше, а позже, когда в мыслях вновь начало проясняться, различила потрескивание горящего дерева.

Немного позже Остин поднял голову и, казалось, целую вечность смотрел на меня. Глаза его блеснули, когда он тихо спросил:

– К чему боевая раскраска, эльфенок?

Он провел большим пальцем по моей щеке, и только тогда я поняла, что плачу.

Почувствовав, будто он обращался напрямую к самой глубокой части души, я отвернулась и проговорила:

– Потому что я хочу быть кем-то другим. Тем, кто не я.

Остин вздрогнул, словно я ранила его, и ответил:

– Это не все причины. Ты все еще скрываешь от меня себя настоящую. Есть что-то еще. Нечто большее.

Сердце дрогнуло. Мне хотелось сказать ему всю правду, но я просто не могла. Не находила сил признаться даже самой себе. Так что просто промолчала.

– Сейчас я могу сказать тебе лишь это.

Остин наклонился и поцеловал меня в губы. А я отстранилась и спросила:

– А к чему эти татуировки?

Остин стиснул зубы и откашлялся, а потом, отведя взгляд, казалось, целую вечность смотрел на огонь. Вздохнув, он наконец произнес:

– Люди всегда считали меня итальянской швалью из трейлерного парка. Я долго и упорно пытался заставить их думать иначе, но потом просто решил, что вполне могу оправдать их ожидания и выглядеть соответствующе.