— Америка далеко?
Аттилио поскреб длинный нос.
— Две-три недели ходу.
Три недели посреди океана! В суровые зимы наши края иногда надолго покрывались белой пеленой, но там мы по крайней мере были на земле, дома, с родными и близкими.
Аттилио с трудом прокладывал дорогу сквозь толпы людей и наконец остановился в теньке у водокачки.
— Побудьте здесь, приглядите за Россо и повозкой. А я уж отыщу вам хороший корабль.
Церковные часы исправно отбивали время. Чтобы не сидеть без дела, я как следует расчесала гриву Россо, навела порядок в повозке и аккуратно сложила свои документы. Мимо меня текли чередой торговцы, грузчики, рыбаки, скупщики рыбы и броско одетые женщины, зазывно улыбавшиеся матросам.
Спустя два часа Аттилио наконец вернулся.
— «Сервия» уходит в Нью-Йорк через несколько дней. Я поговорил со стивидором — он ведает погрузкой — уверяет, что корабль надежный. Тут есть общежитие, где вы сможете дождаться, пока ей закончат делать ремонт.
— Ремонт?
— Любому кораблю требуется ремонт. Сами посмотрите, — он обвел рукой бухту.
И впрямь на каждом судне суетились матросы: что-то чистили, чинили, приколачивали, болтаясь на канатах, точно длинноногие летучие мыши. — Но билет нужно купить сейчас, чтобы не упустить место.
— Да.
Я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Аттилио погладил Россо по спине.
— А первым делом вам надо пойти к судовому врачу.
— Зачем? Я здорова.
— Я знаю, но прошлым летом один из пароходов взял на борт семью, у которой оказался сыпной тиф. Сначала слегли пассажиры третьего класса, а спустя неделю тиф добрался и до команды. И посреди Атлантики у них почти не осталось здоровых рабочих рук. — Аттилио говорил быстро, постукивая Россо по холке. — Поэтому капитан «Сервии» нанял врача и требует, чтобы пассажиры третьего класса проходили осмотр. Стало быть, он благоразумный человек. Вы будете в безопасности.
— Многие тогда умерли?
Он пожал плечами. А я видела тела, завернутые в холстину, которые камнем шли ко дну.
Аттилио вдруг стал сух и холоден, он держался, как случайный прохожий, которого я остановила, чтобы спросить дорогу. Но чего я ожидала? Он всего лишь мой возница до Неаполя, а я лишь расшила цветами шаль для его умалишенной жены. Соленый воздух жег мне горло.
— Сколько стоит билет?
— Двадцать лир, хорошая цена. И не тревожьтесь насчет тифа, Ирма, — он снова говорил тепло и по-доброму, как прежний Аттилио.
— У нас в Опи его никогда не было, — призналась я.
— Ну и не думайте об этом. Вот так-так, — зацокал он языком, оглядев повозку. — Котлы расставлены, Россо расчесан. Вы вовсе не должны были этого делать, Ирма.
— Пустяки.
Я бы с радостью прибрала все еще раз, лишь бы отсрочить разлуку.
Я едва не бросилась умолять его не уходить, отвезти меня обратно в Опи или позволить странствовать с ним вместе, кружить без отдыха по всей Италии — только бы мне не уезжать, не покидать родину и не оставаться одной.
Я попыталась что-нибудь сказать, и Аттилио тоже уже открыл рот, но тут к нему вернулась суровая деловитость. Он помог мне устроиться в повозке, ослабил, а затем снова подтянул упряжь и молча правил сквозь толпу, к длинной разношерстой очереди за билетами. Люди стояли кучками, рядом с огромными чемоданами, сундуками и простыми дорожными мешками наподобие моего.
— Шаль я положила здесь, — я указала на сложенный муслин, розами вверх.
Аттилио бережно погладил каждый цветок.
— Она очень красивая. Вот уж Катарина обрадуется. — Он схватил меня за руку. — Ирма, запомните, не надо платить за билет больше двадцати лир.
— Хорошо.
— И не забудьте купить в дорогу еды, чего-нибудь, что долго не портится. У вас есть деньги?
— Да.
— Чиновникам скажите, что Карло вас встретит. Помните, он вызвал вас, потому что вы выходите замуж за его друга. Ну, это если спросят, на всякий случай. Могут и не спросить.
— Да.
— Насчет врача не переживайте. Вы здоровы, все будет отлично. А в Америке вас ждет работа — шить для богатых дам, как и сказала ваша тетя.
— Вы будете грузить эту телегу на борт? — ворчливо спросил мужчина позади нас. — Если нет, уберите ее с дороги.
Я спрыгнула на землю и взяла свой мешок. Морской бриз обдувал наши лица.
— Спасибо вам, Аттилио, — прошептала я.
У меня защипало глаза. Аттилио поцеловал кончики пальцев и ласково прижал их к моей щеке.
— Прощайте, Ирма, и дай вам Бог счастливо добраться до Америки.
— С дороги, торговец! — громко закричал кто-то.
Аттилио уселся в повозку, щелкнул языком, тряхнул вожжами, и Россо медленно двинулся с места. Следом втиснулась тачка водовоза, за ней рыбак с сетями на плече, телега с винными бочками.
— Вставайте в очередь, синьорина, если вам на «Сервию», — сказала женщина рядом со мной. За руку ей цеплялась темноволосая девчушка. Карие, как миндаль, глаза женщины оглядели толпу.
— Ваш отец?
Я покачала головой.
— Муж? Брат?
— Он… просто торговец, который подвез меня до Неаполя.
— А. Ну, все равно, приглядывайте за своими вещами. Здесь полно воров.
Я положила свой мешок рядом с ее багажом и смотрела за Аттилио, пока его серо-синяя блуза не исчезла в толпе.
— Мам, почему синьорина плачет?
— Оставь ее в покое, Габриэлла.