Когда мне было 19 - [23]

— Плохо! — сердито пробормотал Арсен, опечалившись тому факту, что дальше наши пути расходятся.

— И не говори! Полный хэви-метал! — слабо улыбнулся я, заразно повторив вздох Федяева.

— Ты, главное, в стройбат не попади! А то — товарищи не поймут!

— Разве я есть звено на распределительном пункте, через которое проходит отбор призывников? Тем более, товарищи, да и друзья тоже — и вовсе от армии откосили, так что мне наплевать на их понимание по отношению к моей персоне!

— Ой, ну философ, философ! Успокойся только! Прям и сказать не даёшь!

Тут, сзади, подошёл к Арсену знакомый нам солдат и, ухмыльнувшись, с дури пнул Федяева ногой. Мой друг, грамотно сбалансировав тело, с временным оцепенением глянул на обидчика:

«Боже, да ведь это те солдаты, с которыми мы дрались прошлой ночью. Ишь ты, по-прежнему агрессивные и самоуверенные. Отморозки!»

— Стройбат, говоришь? Э? — ухмыльнулся сержант, скрестив руки на груди.

— А ну-ка, пойдём с нами! — добавил второй, показавшийся из-за спины первого.

Арсена с силой потянули под руки куда-то в сторону туалета.

— Куда вы его тащите? Эй! — закричал я, но на меня внимания не обратили. Неужели так крепко их задел Арсен?

Я уж давно для себя решил, что продолжаться так больше не может. На почве всего происходящего давеча, я крепко сжал кулаки и с сердитым выражением лица кинулся вдогонку. Федяева отвели за боксы и стали вести разъяснительную беседу, не забывая бить по лицу и почкам, ухмыляясь и злорадствуя.

— Ты ж пойми, придурок! Стройбата нет, как такового! Этот термин остался ещё в СССР, в той прекрасной Родине превосходных людей!

— Да. И что ж ты, сука, дезинформацию сеешь среди пацанов? Они и так боятся в добровольцы записываться, ведь половину из них притащили насильно! А тут ты ещё…

— Я… я…, - пытался что-то ответить Арсен, лежа на опавших прошлой ночью листьях, едва прикрывая одной рукой разбитый нос и нижнюю губу.

— Ты ведь ничего не знаешь о стройбате! — хлопнул его по щеке один из них, тот, что похож на бультерьера.

— После распада СССР это слово прекратило нести собой всяческую смысловую нагрузку, так и оставшись в истории 20 века. Ты это можешь понять, белка саблезубая?

— Или помочь уяснить?

Футболист и ответить ничего не успел, как тут подоспел я. Держа перед глазами картинку событий прошлых ночей, я со всей накипевшей внутри меня ненавистью подбежал к одному из солдат, который по-прежнему держал во рту зубочистку, и наградил его размашистым хуком левой — моим коронным ударом. Завидев нокаут моего врага, я с пущей уверенностью стал бить остальных. Арсен очень помог с Бультерьером, — крепкий оказался, зараза. Представляете, закрыл глаза и стал размахивать руками, будто мельница. И не подойти. Ну, Федяев молодец, сориентировался. По незащищённым ногам круто правой ногой зарядил, будто пенальти бил. В общем, вернулись им птичкины слёзки.

— Пошли быстрей! — поторопил Арсена я, а он почему-то мешкал у лежащего сержанта.

— Сейчас, секунду! — с этой фразой, Федяев подлетел к лежащему сержанту, зубочистка которого валялась на пожелтевших, сырых листьях и, оборвав с его одёжки погоны, засунул их ему в рот.

— Жри! Жаль, что на таких сержантов, как ты, государственных резолюций не хватает!

— Пошли, Арсен! — вторил я.

Побежав от избитых солдат, мы вернулись к первому боксу.

— Я же говорил, что дело закончится жопой! Я же говорил!

— Дим, успокойся! Всё будет хорошо! Они ведь говнюки! Вот и получили, что заслужили!

— Угу. Ну, конечно! Только, ничего, что у нас кулаки в крови?! Заметит хоть один солдат или, чего хуже, офицер — вот тогда и полетаем!

— Действительно. И что ты предлагаешь?

— Ладно! Я тебя прикрою! У тебя ведь поезд через десять минут!

— Думаешь, пронесёт? — недоверчиво переспросил Арсен.

— Так. Прекрати истерику! Давай, всё-таки, решать проблемы по мере их возникновения!

— Ну, так-то оно и понятно, — как бы, между прочим, произнёс Федяев.

— Вот и хорошо. А пока их нет на горизонте — просто опережай события и продумывай вариации возникновения зла на тропинке твоей жизни!

Арсен замолчал и скривил рожицу.

— Что, не понятно объяснил? — догадался я.

Федяев кивнул головой и, слабо улыбнувшись, произнёс:

— Ну, ты как скажешь, вот так вот… Мне опять сказать нечего!

Я улыбнулся и обнял его. Возможно, тогда и стал считать его своим другом. Затем, мы вспомнили, где находимся, резко отстранились друг от друга и, как бы невзначай покашляв, уселись на лавочке, возле своих вещей. К счастью, нас никто не заметил, и «прибоем в голубятне» или «гомостахановцами» не назвал, что предполагалось внезапно нахлынувшим чувством мужественности и брезгливости.

— Погоди! — вдруг осенило меня.

— Что?

— А ты военный билет получил? — спросил я, глянув на него таким взглядом, будто узнал страшную тайну.

Теперь, моё удивление и некую нотку испуга, я мог зеркально наблюдать на лице Федяева.

— Забыл! — расстроенно пробормотал он.

— Так бегом давай! — крикнул я, после чего Арсен убежал, будто метеор, к дверям штаба. — Рэмбо!

А меж тем, сержант Воеводин уже строил призывников и сиплым, прокуренным голосом рассказывал, что автобус, который довезёт их до железнодорожного вокзала (от распорядительного пункта — 6 минут) ждёт у серых ворот.