Когда говорят мертвецы. 12 удивительных историй судмедэксперта - [5]

Когда я открыл дверь квартиры, моя девушка тогда небрежно крикнула из кухни: «Ну, как на работе?» И я не смог ей ответить. Я сразу заплакал.

По сравнению с вот такими вызовами на ДТП работу судебного медика можно назвать спокойной. В нашем анатомическом зале, больше похожем на операционную, мы каждый день находимся в привычной среде с одними и теми же коллегами. Наша работа не богата впечатлениями. Да, конечно, трупы и истории, связанные с ними, бывают разными. Но движения наших рук, наши инструменты, оборудование и методы обследования — одни и те же изо дня в день. Мы не ограничены во времени, на нас не давит ответственность быстрого принятия решений, мы можем провести процедуру спокойно, не спеша, потому что в нашем случае речь уже не идет о жизни и смерти. Здесь, скорее, встает вопрос о правде или справедливости, но нам не нужно принимать решений, от которых зависит жизнь пациента. На месте происшествия или убийства, куда нас вызывают, мы всегда приступаем к работе последними. Мы редко утешаем родственников погибших — сообщать им о смерти близкого не наша обязанность.

Однако это не означает, что в моей работе не бывает плохих дней. Так, 19 декабря 2016 года, понедельник, был как раз одним из них. В тот день вечером я сидел с семьей в пиццерии. Вдруг раздался звонок: «Теракт на площади Брайтшайдплац». Несколько человек погибли, многие серьезно ранены, ситуация неясна. Мы с коллегами прибыли на место около 22:00. Пятеро из нас начали работать сразу. Экстренные службы уже закончили свою работу. Пострадавшим оказали первую помощь и отправили в больницы. Теперь кто-то должен был позаботиться о мертвых.

Когда я только сел в машину и направился в сторону Шарлоттенбурга, меня охватило чувство тревоги. Никто не знал, что именно нас там ждало, был ли риск «второго удара», отложенной второй террористической атаки. В то время моя жена была беременна нашими близнецами, вскоре я должен был впервые стать отцом. И у меня совершенно не было желания остаться в жизни моих детей лишь изображением на черно-белой фотографии. Когда я уходил, у жены возникла такая же мысль, как и у меня: «А там безопасно?»

На месте происшествия царила гробовая тишина. И это было в высшей степени символично, по крайней мере, так я чувствовал в тот момент. Террористы, кажется, специально все так обставили: полночь, мы стоим у подножия освещенной Мемориальной церкви, вокруг нас — разрушенный рождественский базар, повсюду поломанные христианские символы, разбитые ангелы, рождественские звезды, а посреди всего этого — черный грузовик, словно выпрыгнувший из ада. Как будто земля разверзлась и выплюнула его. Мертвая тишина и резкий запах горчицы, глинтвейна и жареного миндаля. Собирать трупы — вот что больше всего ненавидят сотрудники службы спасения. Ведь сейчас это просто тело, но вот скоро оно станет личностью, мы узнаем его или ее имя, адрес, биографию, увидим родственников. Будучи молодым фельдшером, я иногда слышал от пожилых врачей «Скорой помощи» такие слова: «Есть такие вещи, о которых лучше узнавать только из газет». Сегодня я понимаю, что они имели в виду.

Ситуации, с которыми сталкиваются в своей работе пожарные, врачи «Скорой помощи», полицейские или фельдшеры, в тысячу раз более стрессовые и травматичные, чем любое вскрытие трупа в мире. Ведь они относительно внезапно попадают в ситуации, которые не могут предсказать заранее. И им нужно правильно среагировать на них и действовать уверенно. Нельзя повернуться и сказать: «Нет, спасибо, я не хочу этим заниматься». Именно поэтому названные профессионалы заслуживают нашего глубочайшего уважения.

2. День рождения

Работа судмедэксперта заключается не только в проведении вскрытий. Есть и так называемые дополнительные задачи. К примеру, мы всегда готовы прийти на помощь полиции. Кто-то из коллег едет на место преступления, кто-то консультирует и проводит срочное вскрытие, которое мы всегда делаем вдвоем в соответствии с Уголовным кодексом.

В детективных сериалах часто показывают вспыльчивого, ненавидящего всех и вся «судмедэксперта» (на самом деле судебного медика), который работает в одиночку в подвале без окон и уплетает свой бутерброд прямо в прозекторской. На самом деле это полная чушь. Вскрытие — всегда командная работа, которая проводится при дневном свете, поэтому окна в помещении должны быть обязательно.

В последние годы мне пришлось много работать в сотрудничестве с полицией.

Квартиры, в которых мне приходилось бывать по долгу службы, как правило, похожи друг на друга. Во всяком случае, меня еще ни разу не вызывали на виллу с золотыми унитазами. Конечно, иногда случается, что и состоятельные люди убивают друг друга, становясь убийцами. Но это, скорее, исключение. Гораздо чаще преступления против жизни (как судебный медик я никогда не говорю «убийства», это слово используется уже в суде) совершаются представителями низших социальных слоев. Иногда мне кажется, что это обратная сторона нашей благополучной жизни. Цена того, что многие из нас могут жить хорошо. На периферии общества все выглядит иначе. Здесь люди с каждым днем опускаются все ниже. Здесь наркотики, алкоголь и насилие.