Когда фея слепа - [2]

Кроме меня и Миары в семье жила еще одна девочка, то ли племянница, то ли сводная падчерица, дочь ее покойного муженька от другого брака. То ли очень дальняя родственница, я никогда не спрашивала точно. Единственное, что я знала, что ее мать или бабка не чуралась колдовства, вела дела со всякими волшебными духами, вроде фейри, эльфов, домовых, сил природы, но была настолько хороша собой, что на это всегда плевали. Впрочем, это мужчины плевали, все особи женского пола любого возраста, находясь рядом с ней исходили желчью и ревностью, потому как она была настолько прекрасна, что даже самую первую красавицу могла заставить себя почувствовать последней уродиной. Не знаю, унаследовала ли это Сенди. Сколько ее помню, она всегда носилась по дому, помогая слугам, копаясь с обедом, убирая, стирая, всегда растрепанная, чумазая, в старых обносках и стоптанных башмаках с нелепыми полосатыми чулками, то и дело выглядывающими из-под мятого подола юбки. Тетка Розамунда держала ее в черном теле, прозорливо предполагая, что когда та вырастет и расцветет, то может составить убийственную конкуренцию ее дочери, как и ее мать. Но на улицу не выставляла и даже подкидывала деньжат на праздники, но никогда не позволяла носить красивую одежду или делать прическу. «Хватит с тебя и этого», – всегда говорила она. По каким-то своим меркам, тетка пожалуй была даже великодушна. С Сенди я почти никогда не говорила, да и о чем поговорить с девчонкой, которая постоянно возится на кухне и может болтать только о цене на рынке за картошку. Она всегда была болезненно застенчива, вечерами я видела, как она читала какие-то книги из библиотеки, пару раз натыкалась на нее там. И часто мечтательно пялилась в окно. В такие времена она напоминала сказочного лесного эльфа, в этой своей странной ободранной одежде и с распущенными, слегка лохматыми волосами. Разносчики и поварята были от нее без ума. Но она их игнорировала, как говорили, ждала своего принца. Ну или хоть графа. Странно, откуда она только этой чуши поднабралась, на ней же без приданого, ни один приличный лорд не женится. Лучше бы выбрала торговца побогаче и покрасивее, вышла бы за него, в собственном доме хозяйкой стала, сейчас торговцы настолько богатые, что состоянием с папенькой могут померяться. А Сенди все от подарков отворачивается, да опять мечтательно в окно пялится, графа ждет. Впрочем, в романтических книжках и не такое случалось, только я больше с недоумением морщилась, читая такой конец, чем от восхищения падала с дерева. В тринадцать лет, когда не пришел никто добрый и волшебный и не спас мою матушку, я перестала верить в сказки. Их нет. Есть самая обычная, ровно накатанная обыденность.

Но однажды летом она прервалась. Смерть для кого-то всегда жизнь и начало чего-то нового. Старый лорд, главенствующий в совете знати на этих землях, отошел в мир иной, не выдержав испытания выпивкой и долгими ночными заседаниями, и на смену ему пришел его сын, принявший его титул одним распогодившимся дождливым днем. Сын его долгое время был в отъезде, и сейчас никто не знал, как он выглядит, его особенности и привычки, не все знали даже его полное имя, но его состояние с легкостью перекрывало недостаток сведений. Большинство девиц уже умирало от любви к нему. Его титул предполагал и наличие жены, причем обязательное, ибо еще не забылись старые скандалы про аристократов, предпочитавших общество мужественных начальников стражи не таким мужественным девицам. И новый лорд Верени устраивал череду балов, чтобы присмотреться к прекрасным незамужним дамам и окольцевать какую-нибудь из них. То, что должен окольцевать, так это точно, все более или менее состоятельные семьи приглашены.

Паника поднялась страшная. Огромные очереди изнывающих дам стояли в салоны к модисткам и в салоны женского белья и духов. Все мэтры-парикмахеры не спали днями и ночами, завивая, укладывая и причесывая. Не обошло это и нас. К сожалению. В доме все носились, разглаживали платья, что-то шили, заказывали модную ткань и шуршали листами выписных журналов из столицы. Я дергалась от каждого крика, меня постоянно тянули в комнаты, чтобы что-то измерить, присобачить, прости матушка мою недостойную речь, и не давали покоя даже ночью. Боги! Балы я ненавидела. Всего один жених, который уж точно не выберет никого из нашего семейства, а такое старание. Мы с Сенди и Миарой были одногодки, но ни одна из нас так и не выезжала на бал. Ну с Сенди все понятно, мои же первые выезды оборвались с болезнью матери, а потом то отцу недосуг, то манер у меня никаких, а уж танцую я так мерзко, что моим партнерам надо железные ботинки одевать, как у рыцарей. Мне проще попасть по ноге, чем по полу. Миару же мать пока держала дома, ожидая, когда ее детский жирок рассосется. В общем, завидные мы все невесты. Ужас какие завидные. Не могу сказать, что мне стоит гордиться своей внешностью, я довольно высокая для типично низких дам нашего края. Моя матушка родом была из Жеане, а там мой рост самый нормальный, даже низкий, а вот тут проблемки вышли. Мать была изящная и тонкая, я худая и нескладная, с не особо женственными формами. Как говорит тетка Розамунда, из-за того, что я слишком много лажу по деревьям и жру недозревших яблок. Кто знает, кто знает. Осанка у меня так себе, а лицо непримечательное бледное со светло-серыми глазами. Такой и моя мать была, светлая, полупрозрачная, как мотылек, летящий на пламя. Я же скорее бледная как моль. Когда мне хотят польстить и не соврать, мне говорят, – твоя внешность экзотична. Ненавижу, когда мне так говорят. Миара же упитанная, краснощекая, черноволосая, голубоглазая, вся пышет жизнерадостностью и здоровьем, типичная будущая счастливая мать обширного семейства. Но насколько все говорят, лорды больше предпочитают изящных и возвышенных тонких дамочек. Мы вряд ли подойдем. Но тетка Розамунда скорее всего надеялась, что на нас клюнет кто-нибудь и из кавалеров, собравшихся там. Ведь не одних дам приглашают, представляю, что было бы, если нет. Один этот единственный лорд и сотня девиц, пожирающих его голодными глазами. И человек с крепкими нервами бы не пережил.