Когда цветут реки - [23]

В глухом переулке, среди рыбачьих хижин, Линь увидел человека, который шагал, перепрыгивая через лужи и кучи рыбьей чешуи. На плече у него было ружье.

Ружье! Взять в плен стрелка и принести в лагерь кремневое ружье! Лучшего и представить себе было нельзя. Линь взял копье обеими руками наперевес и, настигнув незнакомца, закричал звонким детским голосом:

— На колени!

Стрелок не спеша повернулся к мальчику и широко улыбнулся.

— А, воин Небесного Царя! — сказал он. — Помоги мне, пожалуйста, отнести это ружье в лагерь. А вот и коробка с патронами. Я бывший аптекарь из этого города. Я взял ружье у маньчжурского черта. Уж как он кричал, когда я приставил кинжал к его горлу! Он ведь собирался переплыть через реку… Что с тобой? Почему у тебя такое грустное лицо?

— Я думал… но это ничего… Если угодно, я покажу вам дорогу в лагерь…

— Вот это хорошо! Я надеюсь, что меня примут в армию с этим ружьем. Как ты думаешь?

— Наверно, примут, — грустно сказал Линь.

Перед Новым годом командир взвода Лю явился в мужское общежитие, где расположился его взвод, и сказал:

— Мы выступаем через два дня.

— На север?

— Нет. На восток.

— Это значит к Нанкину? — разочарованно спросил Дэн.

— Указано свыше объявить воинам — «на восток». Куда — не указано.

— Значит, мы не пойдем на Пекин?

Лю ничего не ответил.

— Может быть, это лучше, — успокоительно заметил Го. — На севере люди говорят на непонятном языке, а здесь, у великой реки, мы среди своих и враг нас не победит. Когда-нибудь доберемся и до Пекина..

— «Когда-нибудь»! Может быть, «никогда»! — сердито отозвался Дэн. — Маньчжурская лисица опомнится, соберет тысячи тысяч чертей, нападет на нас…

Го прервал его.

— Такова воля небесных сил! — торжественно сказал он. — Мы идем в Нанкин, гам будет столица Небесного Государства. Небесный Царь не может ошибаться.

— А земля там красная или желтая? — спросил Ван Ян.

Никто ему не ответил.

Бывший загородный дворец императорского наместника, где расположился Небесный Царь, никогда не был так оживлен, как в месяцы после освобождения Учана. Раньше здесь в торжественной тишине и прохладе, возле искусственных прудов, под густыми шелковичными деревьями, прогуливался сам наместник, сопровождаемый слугами, которые несли опахала и трубки с табаком. Никто из посторонних не допускался во внутренние покои, чтобы не мешать вельможе принимать решения по делам управляемых им провинций.

Сейчас словно вихрь пронесся над старыми, заросшими садами, крышами и водоемами. У главных ворот то и дело раздавались гулкие удары в литавры, возвещавшие о появлении военачальников тайпинской армии. По дворам и проездам цокали копыта кавалеристов, оружие звенело на каждой тропинке и под каждой аркой. Приезжали и уезжали гонцы, сменялись караулы, народ толпился вокруг стен, разглядывая энергичных, обветренных и загорелых воинов с длинными волосами, развевающимися по плечам и спинам.

— Видано ли такое, соседи? Начальники ходят между нами без охраны, и никто из нас не обязан кланяться им в пояс или падать на колени!

— Совсем не важничают, не выступают, как павлины, а шагают быстро и просто, как обыкновенные люди…

— Они и есть обыкновенные люди!

— Хорошо ли это? Должен ли начальник расхаживать среди людей, как равный?

— Теперь все равны в Поднебесной стране. Истинно говорю вам: настало царство справедливости…

Одобрительный гул голосов прерывается новыми ударами в литавры и звуками военных рогов. Новый отряд подходит ко дворцу. Это добровольцы из деревень Уханьского округа. Они просят божественного благословения Небесного Царя. Эти солдаты только вчера остригли косы. Небесная Армия растет изо дня в день.

Над головами сотен рослых телохранителей плывет великолепный красный паланкин. Этот поезд особенно щеголеват: у офицеров нарядные халаты, голубые и оранжевые, у солдат — превосходное оружие, на флажках — шитые золотом иероглифы. Гул литавр сотрясает окрестности. Стража расчищает площадь перед дворцом. Паланкин опускают на землю, перед ним расстилают ковер.

Из паланкина выскальзывает маленький человечек, юркий, как мышь, скуластый, с красивыми усиками и бородкой. Это Северный Царь Вэй Чан-хой, бывший помещик. Несколько лет назад он пришел к тайпинам в сопровождении тысячи родичей.

Вэй Чан-хой — самый ученый и в то же время самый почтительный из приверженцев Небесного Царя. Если Восточный Царь Ян Сю-цин, бывший батрак, ездит преимущественно верхом и входит в палаты царского совета, не опуская головы, то Северный Царь проделывает сложную церемонию: он велит своим телохранителям спрятать мечи и становится на колени перед воротами дворца. Правда, все это занимает не больше минуты, но производит большое впечатление на окружающих. Может ли быть, чтобы царь преклонял колени перед другим царем? Несомненно, что Небесный Царь выше других царей, потому что он младший брат бога и потому что он первый поднял голос против дьявола.

Только один уголок во дворце остался тихим и нетронутым. Здесь уцелели не только фарфоровые фигурки, которыми любовался бывший наместник, но даже статуи богов, изрядно покрытые пылью; ширмы с изображениями гор и водопадов, низвергающихся сквозь облака; садовые деревья, вырезанные из слоновой кости; громадные фонари с красными кистями.