Когда цветут эдельвейсы - [13]

Мужики заспорили, кто лучше стреляет в тайге. Егорка вдруг захотел разрешить спор прямо сейчас и, не слушая Сереги и Васьки, покачиваясь, побрел в кладовую за «Белкой».

Компания вываливает в ограду и, развесив на заборе консервные банки, начинает «снайперскую» стрельбу. Пуская по кругу ружье, все стреляют малокалиберными патрончиками.

Егорка мажет и поэтому напущенно сердится, считая виноватой Клавку, которая отпускает под руку разные колкости.

— Попробуй попади сама! — разгневанно говорит он, передавая в ее руки заряженную винтовку. Кдавка с охотой взводит курок и, тщательно прицеливаясь покачивающимися стволами, хлопает в сторону непоколебимой банки. Пулька тукает о край штакетины и тут же непродолжительно визжит рикошетом. Банка висит на месте, но за забором отчаянно кудахчет соседская курица.

С недобрым предчувствием Васька быстро подбежал к невысокой преграде. На сопредельной территории стоял пестрый красавец петух и, взъерошив на шее наполовину выщипанные в драке перья, искоса поглядывал на любимую рябушку. Растопырив крылья и округлив ничего не понимающие глаза, он вопросительно оглядывался вокруг, ища обидчика невесты, которая завалилась набок и в предсмертной агонии сучила ногами. Остальные шесть наседок замерли на месте.

Зловещая тишина нарушилась душераздирающим воплем, который напоминал вой пожарной машины и разносился далеко по округе:

— Сашка, ирод! Наших курей би-и-и-ю-ють!!!

Кричавшая из окна дома справная и холеная тетка

Варвара, «совершенно случайно» увидевшая трагическую картину, напоминала своему мужу, копавшему в этот момент картошку, что он обязан следить за хозяйством.

Подвластный бабьему каблуку Александр, в одиночестве рывший необозримую плантацию, уже давно вслушивался в праздничный галдеж у соседей и истекал слюной, не зная, как перебраться через забор и попасть на банкет. Но чуткий глаз Варвары, постоянно следящий за мужем из-за шторки, не допускал этого.

Чертыхаясь про себя на больную жену, которой еще позавчера что-то «стукнуло» в поясницу, на примелькавшуюся картошку, которую ему не перекопать до белых мух, на проклятущую жизнь, Шурик уныло загребал копалкой в поисках злосчастных клубней. А тут такой неожиданный случай — сама судьба преподносит ему подарок!

Хозяин кур быстро перебегает через копанину и удивительно проворно, по-заячьи перепрыгивает через забор, натыкаясь на провинившуюся компанию, в немом оцепенении ожидающую дальнейших событий.

Васька пытается что-то объяснить, но вездесущая Клава опережает и, не дав сказать и единого слова, тянет «обиженного» за стол.

Чудодейственная сила граненого стакана, наполненного до краев, мгновенно разрешает все вопросы: Шурик уничтожает предложенное в несколько глотков, удовлетворенно крякает и, уже улыбаясь, тянет руку за соленым огурцом.

— Черт с ней, с курицей — не будет бегать где попало! — говорит он и заблестевшими глазками указывает на опустевшую посудину, тем самым давая понять, что неплохо было бы «вмазать» еще, пока не поздно.

Вслушиваясь в крики соседки, которая, не переставая, поминает недобрым словом и своего мужа-козла, и надоевшую Клавку, угрожает жестокой расправой, вплоть до «расправы с органами внутренних дел», Егорка наливает стакан вновь и просит соседа выпить с ним вдогонку.

Александра не надо уговаривать: он поднимает тост за удачную охоту и уже заплетающимся языком грозит:

— Сейчас пойду со своей квашней разбираться!

Под одобрительные напутствия успокоившихся охотников, почувствовавших, что буря проходит стороной, сосед колесит к забору, на хода выкрикивая угрозы в адрес разбушевавшейся жены. Почему-то вдруг выросший забор Шурик преодолевает с большим трудом и, грузно перевалившись через него, удачно цепляется воротом своей рабочей куртки за торчащую штакетину. Не в состоянии освободиться самостоятельно, он зависает в вертикальном положении, болтает в воздухе ногами и неизвестно кого умоляет отпустить его...

...Васька не дожидается окончания вечеринки и уводит за собой развеселившуюся Ольгу. Она просит остаться еще ненадолго, но упрямое «нет» действует отрезвляюще.

Уже дома Васька еще раз проверяет груз, сверяется по блокнотику и, удовлетворенно хмыкнув, присаживается на крыльцо.

Закурив, смотрит на Ольгу, которая зашла в вольеру к Волге и что-то шепчет ей на ухо, ласково поглаживая по загривку.

Тихий, теплый вечер окутывает поселок: кое-где слышны крики женщин, приманивающих возвращающихся с поля коров, последние комары сонно жужжат в воздухе, уже не решаясь нападать на людей, а от реки тянет свежестью и прохладой, чем-то напоминающей Ваське об ожидающей его тайге, в которой он окажется уже завтра. Улыбнувшись приятному предчувствию, охотник переводит взгляд на Ольгу, а она присела рядом и обняла его за шею.

— Пойдем в дом? Сегодня надо пораньше лечь и хорошо отдохнуть — завтра тяжелый день! — смотрит Васька в погрустневшие глаза девушки.

— Идем, — соглашается Ольга. — Ты отдыхай, а я, наверное, не смогу уснуть... Не представляю себя в одиночестве, не могу поверить, что завтра тебя уже не будет...

— Что ты, ведь это же не навсегда, время пролетит быстро!