Когда бессилен закон - [7]

Возможно, я и слышал, но для этого мне требовалось покопаться в своей памяти.

— Не было ли у нее какой-то обиды на тебя? — спросил я. — Не сделал ли ты чего-то такого, что могло ее так взбесить?

— Вряд ли я когда-нибудь даже разговаривал с нею.

— Не было ли у нее каких-то неприятностей по работе, в которых она могла бы винить тебя?

— Я не занимаюсь контролем за деятельностью обслуживающего персонала, отец. Если у нее и были какие-то неприятности, то я едва ли услышал бы об этом. Разумеется, я никогда на нее не жаловался. И в любом случае — разве подобная реакция не была бы несколько чрезмерной?

— Я просто пытаюсь понять.

Небольшая пауза поглотила часть погруженной во мглу дороги.

— Я прошу прощения, — в конце концов сказал Дэвид. — Я понимаю, что это неправдоподобно.

— Нет, я верю тебе.

Но вместе с тем я представил, как звучит вся эта история со стороны, как могут воспринять ее судья и присяжные.

— Мы должны узнать об этой женщине все, — сказал я. — Может быть, она психически ненормальная. Может быть, она проделывала такое и раньше.

Я возлагал надежды на Господа.

Дэвид кивнул. Он становился сонным, как я и ожидал. Мир превращался для него в фантастическое сновидение. Ночь, тюрьма, сумасшедшая женщина, теплые, успокаивающие волны из обогревателя — все это убаюкивало Дэвида, заставляя поверить, что ничего не было, потому что случившееся было слишком странным, чтобы могло произойти в действительности.

Поворот на подъездную дорогу пробудил его. Мигая, Дэвид смотрел на свой дом. Наконец он похлопал себя по карману брюк, и звон ключей убедил его в реальности происходящего.

— Па… — начал он, не глядя на меня.

Я ободряюще кивнул.

— Я был страшно напуган, — сказал Дэвид, — пока не увидел там тебя. После этого я решил, что все будет о'кей. Я не знаю, как выразить тебе мою благодарность.

Вероятно, это была истинная правда. Язык его стал официальным, что создало между нами дистанцию. Я прижал Дэвида к себе, прежде чем он успел уклониться.

— Все и будет о'кей, — сказал я, произнеся эти слова в его волосы, как делал, когда Дэвид был еще мальчишкой.

— Я знаю. Я не волнуюсь.

Он успокаивал меня:

— Меня не могут обвинить в чем-то, чего я не делал. В конце концов, ты ведь окружной прокурор.

Что я мог сказать ему? Сам-то я уже понимал, что это могло причинить ему больше вреда, чем пользы.

Глава 2

К тому времени, когда я вышел из автомобиля перед собственным домом, ночь уже достигла того часа, в который рождается ощущение, что лишь очень немногие разделяют с тобой удовольствие от свежего ночного воздуха. Прежде чем я сделал второй шаг, Лоис уже стояла в дверях.

— Все хорошо. Он дома, — буркнул я.

Устало я прошел мимо нее. Ни приветственного поцелуя, ни радушного прикосновения. Хотя нельзя сказать, чтобы я заслуживал их.

— Расскажи мне, — попросила она.

Я долго колебался, понимая, насколько изменится сцена после того, как я заговорю.

— Позволь мне взглянуть на Дину.

Я сбросил по пути куртку, и, пока проходил сквозь слабо освещенную гостиную и коридор, глаза мои снова привыкли к темноте, так что когда я добрался до спальни, то ясно разглядел дочь. Она совершенно безмятежно лежала на спине именно так, как ее уложили, — с руками поверх одеяла.

Я ощутил прикосновение к плечу.

— Дэвид… — сказала Лоис.

Я последовал за нею на кухню.

— Он не пострадал, — быстро проговорил я. — Его отпустили под залог. Теперь в ближайшее время ничего не случится.

— Его арестовали. Это не было ошибкой? Да за что же, Господи?

— Лоис, послушай, это просто безумие. Позволь мне…

— За что, Марк?

— За изнасилование.

Конечно, я не ожидал, что она упадет в обморок, как мать викторианских времен, но то, как она на это отреагировала, удивило меня не меньше. Она рассмеялась.

— Ну, я надеюсь, ты действительно выручил его. Все, что у них может быть, — это какое-нибудь старое дело и кто-то по фотографиям решил, что он похож на разыскиваемого.

— Не совсем так.

Я пересказал ей историю Дэвида, но не для того, чтобы совершенно опровергнуть то, что предположила она, а лишь самое главное: женщина из его офиса фальсифицировала изнасилование. Лишенная деталей, история выглядела не так безнадежно. Пока я рассказывал, Лоис начала готовить кофе. Движения ее были почти автоматическими; по-видимому, уже наступило утро. Веселье покинуло Лоис так быстро и так решительно, что это не могло быть реальным. Когда я закончил, обступившую нас тишину нарушили лишь бульканье и посвистывание кофеварки. Лоис молчала целую минуту. Когда она наконец заговорила, в тоне ее слышалась настойчивость.

— Единственное, в чем можно быть уверенным, — это то, что, когда дело будет прекращено, оно получит такую же огласку, как и его арест. Знаешь, после того, как ты все расследуешь и выяснишь, с какой целью та женщина, кто бы она ни была, сказала о нем такое, и это закончится, объяснение должно будет стать достоянием гласности. Всякий, кто читает незаконченные истории в газетах, обязательно хочет узнать и их финал.

Она снова удивила меня. Я подумал, что ей следовало понять по крайней мере один основной факт, одну вещь, которая произошла. Я перебил ее, чтобы объяснить.