Когда бессилен закон - [100]

Сталь, по-видимому, занимал этот кабинет с давних пор. Одна из фотографий и памятная табличка над нею не полностью перекрывали темнеющий прямоугольник на стене. Заметив это, я увидел и другие признаки того, что фотографии недавно перевешивали. Очевидно, хозяин кабинета был деятельней меня. Все, что было в моем кабинете, никогда не меняло первоначальных мест. Некоторые предметы даже все еще стояли на полу, прислоненные к стенам.

Я закончил осмотр. Одно из резных кресел попалось мне на пути, и я пинком отшвырнул его в сторону. Это принесло своего рода удовлетворение. Я пнул его снова, придвинув на этот раз к письменному столу. Я надеялся, что та крутозадая мисс из приемной решит, что я устроил погром. В этом было столько же смысла, сколько и в моем присутствии здесь.

Чувство времени изменило Майрону Сталю. Если бы он еще минут десять вел себя соответственно собственной фамилии, я бы, не утерпев, хлопнул дверью, буркнул секретарше, чтобы ее шеф мне перезвонил, и убрался бы восвояси. Но вышло по-иному: он появился в кабинете в тот самый момент, когда я готов был это сделать.

Он вел себя на редкость обходительно. Улыбка, которой он меня встретил, была намного радостнее, чем та, которой заслуживал человек, вторгшийся в его кабинет. Профессиональная вежливость.

— Мистер Блэквелл, — сказал он. — Как неожиданно! Я надеялся, что в будущем… — он осекся, вынужденный отскочить с моего пути. Но я ринулся не к нему, а к двери. Сертификаты и фотографии задрожали на стене, когда эта дверь захлопнулась. Майрон Сталь ретировался за адвокатскую баррикаду — свой письменный стол. Его полосатый костюм-тройка вполне сочетался со столом и всей обстановкой кабинета. Сталю недоставало только котелка да штиблет. Они сидели бы на нем отменно. Сталь был худощавым мужчиной среднего роста с маленькими изящными руками. Ему было по меньшей мере за сорок. Вероятно, на сегодняшний день он считал себя человеком, у которого за спиной осталось пугающее количество лет.

— У меня информация для твоего клиента.

— Какого кл…

— Заткнись! Для Клайда Малиша. Смысл данного сообщения в том, что если он решил, будто все закончилось, то глубоко заблуждается. Он должен сделать так, чтобы мой сын вышел из тюрьмы. Я скажу тебе то же самое, что сказал мне его посланец: «Как он это сделает, неважно». Найдите какое-то новое доказательство, представьте свидетеля, который знает, как Менди Джексон замыслила весь этот план, возьмите у него письменное показание — все что угодно. Это не будет изучаться особенно пристально, он может явиться и с подделкой. Малиш обязан это сделать. Если он не согласится, я лично достану его. В следующий раз стоит ему только шевельнуться, я уже буду ждать. Если даже мне придется сфабриковать улику, чтобы завести на него дело, я пойду и на это. Все, что бы мне ни пришлось сделать, я…

Сталь открыл было рот, и наши зубы лязгнули почти одновременно. Я метнулся к нему. Он отпрянул, но кресло задержало его, и этого оказалось достаточно, чтобы я успел ухватить лацканы его пиджака. Я замолчал, едва не задохнувшись от ярости. Гнев, копившийся во мне неделями, готов был выплеснуться наружу, поглощая все мои мысли. Когда я говорил о необходимости что-то сделать, мне представлялось, что следует достать Клайда Малиша. Возможно, было бы лучше убить Майрона Сталя. Прямо здесь, собственными руками. Это было бы лучшим посланием Малишу. Зачем грозить через кого-то, если можно кое-что ему показать? Мои пальцы были уже на горле адвоката и судорожно сжимались.

Вместе с тем ко мне вернулась способность говорить. Выражение гнева, вытесненное страхом, исчезло из глаз Сталя. Он вырвался от меня и посмотрел на письменный стол — в поисках оружия для защиты или атаки, догадался я. Наши взгляды сошлись на медном ноже для бумаг.

Сталь одернул на себе сорочку.

— Насколько я понимаю, это связано с осложнениями, возникшими у вашего сына? Хорошо, хорошо!

Он поднял обе руки, удерживая меня от следующего шага, и я остановился.

— Я передам ему. Это все, что я могу сделать. Если вы думаете, что мистер Малиш послушается моего или чьего бы то ни было совета, — значит, вы его не знаете. Но я, разумеется, передам ему то, что вы сказали.

Он повернулся и обогнул угол стола с таким выражением, будто глубоко задумался. Может, так оно и было, но на всякий случай он держался через стол от меня. Внезапно я почувствовал, насколько все это было смешно. Напасть на Майрона Сталя. Как нас учили в школе: задира всегда трус. Если я в самом деле ослеплен гневом, то почему не погнался за самим Клайдом Малишем?

— Ладно, — прорычал я. — Скажи ему, что времени у него осталось совсем немного. Каждый день, который Дэвид проведет в тюрьме, обернется для Малиша годом.

Я зло посмотрел на Сталя, и он тут же снова поднял руки, но теперь они уже не тряслись. Он сообразил, что время для каких-то моих действий миновало. Мне даже показалось, что он слегка улыбнулся. Не насмешливо, а скорее по-товарищески. Мы оба адвокаты, словно бы говорил он, — нам не стоит подобное принимать всерьез.

Я не ответил на его улыбку и удовлетворенно отметил, как он отступил, когда я обогнул стол. Но, как и в прошлый раз, целью моей была дверь. Если бы мне на ум пришла еще какая-нибудь мелодраматическая угроза, я остановился бы в дверном проеме и высказал ее. Но кончилось тем, что я только еще раз с силой хлопнул дверью, заставив секретаршу подпрыгнуть в кресле, и большими быстрыми шагами миновал приемную, словно впереди меня ожидало какое-то неотложное дело.