Кофе и мед - [7]

— Да. И прекратите смотреть на меня с такой болью, Виржиния, словно я вам булавки под ногти вонзаю. Признаюсь, в моём прошлом и были тёмные пятна, но сплошь чёрным его не назвала бы даже святая Генриетта.

От неожиданности я улыбнулась — так необычно было слышать от дяди упоминания святых.

— Её не зря называют милостивой, и, уверена, она отыскала бы множество добродетелей у вас. Впрочем, меня беспокоит вовсе не ваша биография.

— А что же? — с прохладцей спросил он.

— Нож, — признала я, чувствуя, как теплеют щёки. — Мне всё время кажется, что вы вот-вот порежетесь.

Выражение лица у Клэра стало воистину ангельским.

— Какая трогательная забота, добросердечная моя племянница, — проворковал он, откладывая наконец нож. — Какая нежность, какая внимательность.

— О, как же иначе. Ведь вы мой бесценный дядюшка, — откликнулась я в том же сиротско-слащавом тоне и продолжила уже серьёзнее: — Если вы не были представлены этой «Мэлоди», то как же узнали о ней?

Простой, казалось бы, вопрос, явно вызвал замешательство.

— В браке всегда был верен своей супруге. И год после её смерти тоже… проявлял уважение, — наконец ответил Клэр со странной смесью нежности и раздражения. — Во многом потому что пришлось вернуться в отчий дом. Да и маленькая Рози требовала всего моего внимания, куда уж там другим женщинам, большим и не очень. Одним словом, Мэлоди выбрала неудачное время для знакомства. Я просто сделал вид, что не заметил её авансов. А когда она снова попыталась обратить на себя моё внимание, я за один вечер сделал её любовника беднее на пятьсот хайрейнов. Таким образом убил двух зайцев — обеспечил Рози всем необходимым на первое время и подарил себе возможность не появляться, гм, в обществе около четырёх месяцев.

Я не смогла сдержать удивлённого возгласа:

— Пятьсот хайрейнов?!

— Не самый большой мой выигрыш, — скромно потупился дядя, но почти сразу же добавил: — Второй по величине. И весьма своевременный в свете того, что состояние Элизабет унаследовал её младший брат, а не Рози. А когда я вернулся к привычному образу жизни, Мэлоди вместе с любовником уехала в Марсовию и обратно уже не вернулась, как и он, впрочем. По крайней мере, так говорили.

Последнее уточнение прозвучало зловеще.

— Значит, они не вернулись, — повторила я ровным голосом. — Скажите, а кем была эта Мэлоди? Откуда приехала в Бромли?

Клэр пожал плечами:

— Вроде бы из Альбы. И тот молодой богач — то ли Генри, то ли Гарри — стал отнюдь не первым, кому не повезло столкнуться с ней. Лично я слышал о двоих неудачливых поклонниках. Первый, холостяк лет тридцати, владел двумя шляпными лавками. Когда его расходы на Мэлоди превысили скромный доход от дела, из провинции явилась дельная маменька, посадила в лавку управляющего, а сыночка увезла за город, от греха подальше. Второй — вдовец, в прошлом актёр с амплуа ослепительно правильного принца — светлые волосы, светлый взгляд и непроглядные сумерки разума, — саркастически улыбнулся Клэр. — Звали его Эрик Айрон. Я имел сомнительное удовольствие с ним общаться… впрочем, в карты он играл неплохо. Айрон пропал примерно за полгода до моего несостоявшегося знакомства с Мэлоди. Кажется, он переусердствовал с элем и неудачно упал с лестницы. Кстати, Мэлоди с ним познакомилась в театре. Она тоже была актрисой.

И тут меня словно обожгло.

..Дело в том, что незадолго до смерти лорд Палмер без памяти влюбился в некую актриску без роду без племени. Её звали Мэлоди, и, говорят, она была необыкновенно красива. Впрочем, свои отношения они не афишировали. Так вот, с тех самых пор лорд Палмер стал себя странно вести, а в последний месяц он и вовсе впал в чёрную меланхолию…

Звонкий голос леди Вайтберри эхом отдавался внутри моей головы — таким ярким оказалось воспоминание. Я поднесла чашку к губам и одним глотком допила горькую холодную жидкость, не осознавая даже, чай это или кофе.

— Лорд Палмер, двоюродный брат герцогини Альбийской, тоже был влюблён в актрису по имени Мэлоди. Закончилось это тем, что он подбросил одной важной особе компрометирующие письма, а затем погиб. При очень странных обстоятельствах, должна заметить. Его автомобиль взорвался. В прошлом году.

У Клэра ни одна чёрточка не дрогнула.

— Почему-то это меня не удивляет, дорогая племянница. Но тогда Мэлоди, точнее, Финола Дилейни — моя ровесница. Смею надеяться, что я неплохо сохранился, однако за юношу меня уже нельзя принять. А мисс Дилейни по рассказам представляется скорее вашей ровесницей. Просто чудо, не находите?

Улыбка у меня получилась кривая.

— О, эта особа вообще намекала на свою… тесную связь с миром непознанного, — произнесла я, слегка запнувшись перед окончанием фразы, потому что на язык просилось что-то более грубое и язвительное, из арсеналов Лиама или даже Зельды. О, бедное моё воспитание! Чтобы сказали монахини из пансионата святой Генриетты? — Называла себя «дочерью ши». И угрозы посылала весьма романтические.

— Неужели? — слишком уж спокойно переспросил дядя. Мне от этого сделалось не по себе.

— После побега из тюрьмы мисс Дилейни подкинула мне записку. Там значилось: «Кого бы ты ни полюбила, я отберу у тебя жениха. А следом за сердцем ты потеряешь и жизнь», — процитировала я по памяти. — Звучит, конечно, зловеще, однако вряд ли это можно осуществить. Ведь мой жених — маркиз Рокпорт. И попытаться «отобрать» его для такой, как Финола — значит подписать себе приговор, скорее всего, смертный.