Коэффициент интеллекта - [14]

— Я не могу. Мне страшно. Только не говори, что все понимаешь, что я просто должна довериться тебе и все будет хорошо. Не говори, ладно?

Егор молчит. Машка докуривает, тушит сигарету в пепельнице. Привычка курить всегда его раздражала, но он ни слова не говорил, оправдывая себя тем, что ценит ее индивидуальность. На самом деле он просто боялся возразить.

— Ты зря куришь, Мэри.

— Егор, это не твое дело. Знаешь, мне лучше уйти.

— Хорошо, Мэри. Как хочешь.

— И это все? И ты меня просто так отпустишь?

— А я могу тебе помешать?

— Нет, — она качает головой. — Нет.

Она встает и уходит. Это все уже было с ними, было много раз, он только про курение ничего не говорил. Она так же вставала и уходила. А однажды, уходя, сказала, что любит его, но больше так не может. Как именно не может, Егор так и не понял.

Сейчас он не чувствует даже сожаления. Только пустоту. Это все фикция, пародия на голливудскую мелодраму. Когда он выйдет из комнаты, за окном будет его средневековый городок.

— Прости меня, Мэри, — шепчет Егор. — Я тебя так и не понял. Просто мы не те люди.

Он встает и выходит за дверь. Переулок заполнен людьми — мимо проходит продавец сладостей, с улыбкой протягивает ему конфету. Егор берет, кивает в ответ. И открывает глаза на кушетке в кабинете врача.

— Ну-с, как вы себя чувствуете?

— Все в порядке, доктор. Увидели во мне, что хотели?

— Вполне. А вы — увидели?

Егор внимательно смотрит на доктора и ничего не отвечает.

— На сегодня наша с вами беседа окончена, жду вас в пятницу.

— Я приду, доктор. До свидания.

Егор берет пальто и выходит за дверь. На улице дождь. Мама и Мэри, Мэри и мама. Две самые любимые женщины, которых он так и не понял и потерял. Мама, пусть земля ей будет пухом. Егор вздыхает. Останавливает такси и едет домой.

Дома он включает скайп и вызывает Машку. К его удивлению, она отвечает. Изображения нет, только голос:

— Тебе чего?

— Я просто хотел сказать спасибо.

— За что спасибо? Послушай, ты что, издеваешься? Ты совсем с ума сошел?

Егор хочет огрызнуться в ответ, но вместо этого говорит:

— Просто хотел голос твой услышать.

— Услышал. Рад?

— Да, рад.

Связь разорвана.

Наверное, с Машкиной точки зрения, этот вызов — полнейшее издевательство. Они снова не поняли друг друга.

— Ладно, Мэри, — говорит Егор. — Живи своим умом. Я тебя простил.

Появляется искушение переслать Маше номер «нашего доброго доктора», но его Егор стоически подавляет. Он хихикает раз, другой, а потом начинает смеяться.

* * *

— Ну-с, как вы?

— Все в порядке, доктор.

— Устраивайтесь тогда поудобнее, подключайте кабель, начнем не откладывая.

Егор уходит внутрь. Доктор ждет с минуту и следует за ним.

Егор опять на рыночной площади. Собственно, в его маленьком городке она еще и центральная. Внезапно он видит, как люд бросает свои повседневные дела и двигается в направлении Восточной улицы. Егор недоуменно идет за всеми — что может происходить здесь без его вмешательства? Хотя в прошлый раз же произошло.

На краю площади сооружена сцена. На сцене — конферансье:

— Почтеннейшая публика! Сегодня, только для вас, театр бродячих комедиантов покажет вам пантомиму «Пеликанья любовь»! И только сегодня один из вас может сыграть главную роль! Есть желающие?

Желающих много. Однако конферансье указывает на Егора:

— Вот, вы! Да, вы! Поднимайтесь на сцену, будете главным пеликаном!

Толпа хохочет. Егор, чувствуя себя глупее некуда, послушно поднимается и встает рядом с конферансье. Тот надевает ему на голову кепку с длинным козырьком, украшенную голубиными перьями и увядшими одуванчиками, на шею вешает красную холщовую суму. Весь реквизит призван, должно быть, изображать пеликаний клюв.

— Ваша задача, мсье, — импровизировать, — объясняет он Егору. — Итак, посмотрим, сможет ли наш влюбленный пеликан завоевать расположение своей избранницы! — это уже публике.

На сцену выходит юноша в льняной юбке и переднике, с такой же, как у Егора, сумой на шее. Он кокетливо смотрит на Егора, картинно закатывает глаза, кружится по сцене, взмахивая руками: делает все возможное, чтобы как можно точнее изобразить юную очаровательную пеликаниху. Народ хохочет, на сцену начинают падать мелкие монеты. Пеликаниха грациозно собирает их и складывает в «клюв». Егор стоит столбом посреди сцены.

Пеликаниха начинает кружить вокруг него, выдергивает из головы перо, кладет на ладонь и дует в направлении Егора. Вероятно, это пеликаний воздушный поцелуй. Егор неуклюже ловит перо, улыбается, совершенно не представляя, что делать, и машет пером в ответ. Пеликаниха протанцовывает за его спиной и выдергивает пучок перьев уже из его кепки. Взмахивает руками-крыльями, и перья разлетаются во все стороны. Она раздраженно крякает в сторону Егора (хотя вроде бы не утка; по-видимому, молодой актер знает о пеликанах далеко не все), разворачивается и, переваливаясь, подходит к краю сцены, заламывая крылья и всячески показывая, что, если Егор немедленно что-нибудь не предпримет, она бросится вниз, подобно лебедю, и неизбежно погибнет. Народ начинает свистеть.

Злость нападает на Егора: да что я им, клоун?

А хоть бы и клоун!

Егор поворачивается к предполагаемой невесте, вытягивает руки и бежит к ней через сцену. Как только он оказывается вплотную к своей милой, та закрывает глаза, прикладывает крыло к сердцу и падает Егору на руки. Он еле успевает подхватить — тяжелая же, черт! В его суме вроде бы что-то есть — он засовывает туда одну руку и, на радость публике, выхватывает копченую рыбину. Народ в восторге, на сцену летят уже цветы. Егор (стремясь расквитаться с актером за все свои творческие мучения) тычет рыбиной своей суженой в лицо и, когда та пытается возмутиться (видимо, крякнуть), ловко вставляет рыбину ей в рот. Невеста таращит глаза, выдергивает рыбу изо рта и, улыбаясь уже как-то кривовато, кладет в свой мешок. Егор берет ее под крыло, и чета пеликанов величественно удаляется со сцены.