Кодекс выживания - [6]

А сможет ли кухонный нож пробить череп?

Я подошёл к тумбе и стал перебирать ножи. Мелкие сразу отбросил, как и те, у которых было гибкое и тонкое лезвие. Осталось лишь два варианта. Самый крупный нож из набора и отдельный, чуть поменьше, но с неплохим лезвием и четырьмя отверстиями, которые придавали ему вид оружия из фильмов ужасов… Один я положил в прихожей, возле баррикады. Второй заткнул за пояс, пусть будет при мне.

От хождения по кухне или от последствий небольшого нахождения на улице, я почувствовал жар в груди. Дыхание затруднилось и кислорода стало не хватать. Я присел на диван, но легче не стало.

Полегчало, лишь когда полностью лёг. Да и то, боль никуда не делась, но хотя бы дышать смог.

Походу всё… Добегался. Оно и не удивительно. С чего я взял, что переживу всех этих людей. Надеюсь, я не превращусь в одну из тварей.

Был бы у меня пистолет, я бы сейчас застрелился…

Но минут через пять стало немного легче. Нет, подваленное настроение осталось, но дыхание восстановилось. Будто тело отложило смерть, чтоб я успел сделать более важное дело.

Я всё же должен упокоить мать…

Вот только ножа может оказаться маловато. Поднявшись, я принялся осматривать комнату в поисках более весомого аргумента.

Ножка стула? Точно нет… В столе нашёлся небольшой молоток. В принципе, череп должен проломить. Но это неточно…

Топор!

Я нашёл его в том же столе. Мама иногда разделывает крупные куски мяса на более мелкие с его помощью. Дерево таким не срубить, но для кухни самое то.

Когда подошёл к баррикаде, почувствовал не только затруднительное дыхание, а ещё и дрожь со слабостью в коленях и неуверенность в своих силах.

Ну какого чёрта?! Она точно не станет такой, как прежде. Или, может, есть лекарство?

Немного отдышавшись и успокоившись, я подошёл к окну.

Мама стояла на четвереньках и жрала выбежавших из хозяйственного двора кур. Вот что это был за шум…

Она ползала от одной тушки к другой, отрывала им головы, ноги и запихивала себе это в рот, вместе с потрохами. Будто это последняя в мире еда и через минуту её отберут. Жуткое зрелище, от которого меня снова вырвало.

Псинка сочувственно поскулила, глядя на это жалкое зрелище.

У меня в голове проносились воспоминания из детства. Ну всё. Просто сделай это, Санёк!

С прежней слабостью в ногах я принялся разбирать баррикаду. Не полностью, а лишь, чтобы протиснуться наружу. Насчёт того, что меня сожрут я даже уже, не боюсь. Всё равно вирус в моих лёгких и смерть — лишь вопрос времени.

Выйдя из дома, я почувствовал очередной приступ рвоты. Вблизи на это смотреть было ещё противнее. А запах крови всё только усугублял.

Каким-то образом мама меня почувствовала, даже не оборачиваясь. Она перестала жевать и рычать, как это делал сосед. А потом медленно обернулась.

Кровь будто застыла в моих жилах. А адреналин придал силы.

Мы бросились друг на друга, как лютые враги, всю жизнь только и ждавшие такой возможности. Я рубанул её топором прямо по черепу, но лишь немного его проломил. От шока мои пальцы разжались, а оружие так и осталось торчать в её голове. Только её это ничуть не смутило. Она с прежним энтузиазмом тянулась ко мне, скрипя зубами и нечеловечески рыча, как инопланетный хищник.

Что я делаю… Это же мама… — пронеслись глупые мысли в голове.

Я попятился назад и под её напором упал на задницу, придерживая маму руками. За руку она как раз и вцепилась зубами, прокусив мою кожу.

Из дома выбежала Псинка и вцепилась в горло маме, заливая свою шерсть её кровью. Но та так и не выпустила мою руку из своего рта.

Дикая боль в руке отрезвила и напомнила, что это уже не мама.

Пока она жевала мою левую руку, правой я вытащил нож из-за пояса и всадил в глаз, понимая, что череп им вряд ли пробью, если даже топор так плохо справился. Тварь наконец отпустила мою руку. Но только для того, чтоб вцепиться зубами в Псинку.

Та не издала ни звука и продолжала трепать тварь за горло.

Жуткое. Нет… Ужасное зрелище. Такое не приснится даже в самом страшном кошмаре.

Но мой мозг всё-таки заработал нормально. Я взялся за топор, так и торчавший в её голове, двумя руками и рубанул со всей силы. А потом ещё раз. И ещё.

Воздуха уже не хватало, чтобы двигаться, и я упал, с трудом цепляясь за реальность. Кашель напомнил, что я ещё жив. А отошедшая от мамы Псинка подсказала, что та уже умерла.

Действительно, урчание прекратилось. Но кошмар всё ещё был реален. Ничего. Мне недолго осталось. Рука порвана, в лёгких эта дрянь, что до сих пор падает с неба.

Я уже собирался закрыть глаза и уснуть прямо здесь… Я убил собственную мать… Ничего хуже в жизни я не делал. Но тут в голову пришла безумная мысль.

А может, есть ещё кто-то живой? То есть нормальный? Нужно хотя бы проверить, пока я не сдох. Нужно сходить к Васе. Этот чертяка хоть и туповат, но на здоровье никогда не жаловался. Да и Псинку нужно осмотреть, хотя бы йодом обработать… Хорошо, что она у меня есть. Я спас её от соседа, а она меня от мамы и отчаяния.

Новая цель придала мне сил, и я даже смог вернуться в дом, забаррикадировав обратно вход. Обработав свою разорванную рану, которая почему-то не кровоточила, я принялся за Псинку. К счастью, ей досталось даже меньше. Собаке повезло с таким соседом, как я: регулярные подкармливания способствовали накоплению небольшого количества подкожного жира. Или тут не в этом дело?