Кодекс Ордена Казановы - [31]

Руку с зонтом качнуло. Выскочивший из кармана Шишик прокатился от локтя до кисти и обнял металлический стержень. Лёхину почудилось: "помпошка" хихикнула. Как бы перевести это хихиканье? "Покатился — и вдруг как испугался, как бы не упасть! Хорошо, есть во что вцепиться!" Лёхин улыбнулся в ответ. И застонал: "Вот, ёлки-палки, чуть не забыл! Мне ж ещё надо Александра Палыча увидеть, насчёт Анжелы поговорить. Он же наверняка про кафе не знает". Александр Палыч, отец Бывшей Жены, отличался жуткой скаредностью, следствием чего и стало выдвижение Анжелы в личные секретари. Правда, спуску он ей не давал. Лёхин сам был свидетелем, как дотошный и педантичный тесть доводил его жену и свою дочь чуть не до истерик. В то же время, будучи главой какой-то непонятной фирмы по работе с ценными бумагами, Александр Палыч считал совершенно необходимым на бизнес-ланч и бизнес-обед посещать некое элитное заведение, где собиралась весьма достойные деловые люди.

Лёхин вздохнул. Тесть никогда его всерьёз не воспринимал. Прислушается ли он сейчас к достаточно странному сообщению? А, ладно. Попытка не пытка.

Уже в маршрутке Лёхин вдруг сообразил, что дальше порога его могут и не пустить — не при деловом костюме. Но маршрутка неслась вперёд, и Лёхин, расстроенный и сердитый, опять положился на попытку, которая всё-таки не пытка.

Шишик обскакал весь салон маршрутки, покачался на всех висюльках перед носом водителя и, счастливый, вернулся к Лёхину. Какой-то старик с авоськой вздрогнул и некоторое время мучительно вглядывался в карман Лёхиной куртки. Та-ак, ещё один "глазастый". Но, кажется, видит лишь самую капелюху.

Добежав до шикарного крыльца солидного заведения, где надеялся найти Александра Палыча, Лёхин некоторое время встряхивал зонт и ждал, когда с него откапает лишнее. Одновременно размышлял, как же зайти так, чтобы пропустили в зал. Шишик хрюкнул у правого уха. Человек послушно повернулся и ахнул про себя: в нише, сбоку от ресторанной двери, восседал невиданной доселе красоты домовой. Красота его состояла из торжественно торчащей пушистой бородищи, чёрного фрака с белым платочком в нагрудном кармашке и босых ног, с тщательно ухоженными розовыми ноготками. Нацепив на круглый нос позолоченное пенсне, домовой, деловито насупившись, вязал спицами носок. "Неужели ресторанный домовой?!"

— Э-э, — заикнулся Лёхин.

Домовой поднял на него взгляд, полный достоинства.

— Это вы мне, молодой человек?

— Вам, дедушка. Доброго дня вам. Дедушка домовой, пустите погостевать.

— Видит! И с Шишиком! — словно про себя удивился домовой и строго вопросил: — А по делу иль так просто?

— Не по правилам говорите, — улыбаясь, возразил Лёхин. — Я попросился погостевать, а ваше дело — соглашаться не соглашаться.

— Ишь, как будто бы без моего согласия не прошёл. Я, чай, не первый, с кем из домовых говоришь. Небось-таки были, что поболтать с человеком-то не прочь!

— Были и есть! — признался Лёхин.

— Вот и поговори со мной. А там, глядишь, и дело своё выгадаешь.

"Времени мало, — вздохнул Лёхин. — Да ладно, как-нибудь успею везде".

— О чём говорить-то будем, дедушка домовой?

— А о деле своём расскажи. Ведь не обедать же сюда примчался.

— Проницательный ты, дедушка. Поесть я и правда дома могу, а здесь мне надо найти человека одного и поговорить с ним.

Сколько раз Лёхин зарекался придерживать язык в беседе с домовыми, но любой домовой легко язык ему развязывал. Слушать дедушки умели так, что хотелось им рассказать всю подноготную, да с мельчайшими подробностями. Вот и ресторанный домовой Оладушкин ("Фамилие у меня такое!" — с достоинством представился он) вытянул всю историю о пропавших детях и странном кафе да плюс к ней опасения Лёхина, что в ресторанный зал его не пустят по причине отсутствия соответствующей формы одежды.

— Серьёзное дело, — задумчиво сказал домовой Оладушкин, — надо тебя обязательно к тому человеку провести. Иди уж

Лёхин невольно удивился. Оладушкин — что, собирается его и в самом деле провести к Александру Палычу? Каким образом?

— Кого я вижу! — сказали со ступеней крыльца.

Быстро развернувшись, Лёхин увидел знакомое лицо, очень знакомое. Но кто этот человек? Первая ассоциация почему-то с празднично накрытым столом. Вторая — долгая и въедливая беседа о качестве его, Лёхиных заготовок.

— Здравствуйте, — на всякий случай поздоровался Лёхин и вспомнил. — Давно вас не видел, Илья Михалыч.

— Здравствуйте-здравствуйте, Алексей Григорьич, да уж, много воды утекло с того памятного обеда у Егора Васильевича, много. Вы здесь какими судьбами?

— Срочная, но неназначенная встреча с одним человеком. Вот не знаю, пропустят меня нет ли по причине не той одежды.

Илья Михалыч был в самом деле рад появлению Лёхина. Чуть лысоватый, крупный человечище, добравшийся от машины до ресторанного крыльца под зонтом, который держал для него молодой человек в строгом костюме ("Секьюрити!" — сообразил запоздало Лёхин), он сиял от удовольствия и даже, кажется, был счастлив, что может помочь знакомому. Похлопав Лёхина по плечу, он ободряюще сказал:

— Пропустят, конечно, куда они денутся?

И, только шагая по ресторанному залу с Ильёй Михалычем, пожелавшим лично сопроводить его к нужному столику ("Знаю я твоего бывшего тестя!"), Лёхин так же запоздало сообразил, что идёт чуть не в обнимку с хозяином сего богоугодного заведения. Интересно, на явление хозяина намекал Оладушкин, позволив: "Иди уж!"?