Кодекс морских убийц - [5]

– Обнадеживает. Что второе?

– Вторая причина вашего спокойного сна состоит в том, что попасть на большую глубину мало. У дайверов имеется глубоководный аппарат, по характеру передвижения напоминающий легкий разведчик. Он не способен поднять со дна ничего тяжелее обломков греческой амфоры. Для серьезных работ на глубине нужен солидный робот, оснащенный специальным оборудованием: резаком, сваркой, захватами… Но даже его не хватит – наверху должна дежурить большая платформа с огромным запасом положительной плавучести и с мощным подъемным краном. Наша разведка зафиксировала такую платформу в указанном месте?

– Нет. Только проходящие мимо суда.

– Так в чем же дело? Забудьте, Сергей Сергеевич, это не та проблема…

– Я бы забыл, но, видишь ли, о гибели лодки наше руководство в свое время не заявило, поэтому, согласно международному праву…

А еще Горчаков ненавидит любую религию, будь то ислам, иудаизм, христианство, буддизм, индуизм или что-то другое. Нет, он не воинственный атеист, коих пачками штамповала коммунистическая партия. Просто он не верит в посредников между человеком и Богом, считая их обычными проходимцами, одурачивающими доверчивый народ в храмах, мечетях, синагогах и церквях. Он и без них великолепно осознает окружающий мир, придерживаясь самых высоких моральных норм.

Международное право, касающееся морских границ и прочего, мне хорошо известно. Согласно этим канонам, зона территориальных претензий, где государством присваивается ВСЁ лежащее на дне, представляет собой прибрежную полосу шириной в двенадцать миль. А дальше – на континентальном шельфе или в двухсотмильной экономической зоне – суверенитет распространяется лишь в отношении разведки и разработки естественных богатств, а также в области охраны морской среды. Затонувшие корабли в данный перечень не входят – их наличие в экономической зоне трактуется правом так же, как если бы они покоились в нейтральных водах. И здесь существует одна закавыка: если ни одна из стран своевременно не заявила о гибели корабля, то он сам и находящееся на его борту имущество делится между тем, кто его обнаружил, хозяином (если тот все-таки объявился и доказал права владения) и компанией, осуществляющей подъем. Наша власть трусливо промолчала о гибели лодки и экипажа, поэтому остатки до сих пор ничьи.

– …Нашли подлодку неизвестные люди, но хозяин-то у нее имеется – это мы! – горячится шеф.

Он – нормальный мужик. Один из немногих, дошедших до вершин Системы и оставшийся при этом Человеком. Нонсенс. Но это так.

– …И заниматься данным вопросом надлежит нам и только нам!

– И каким же образом вы намерены им заниматься?

– Несколько дней назад одна приближенная к телу личность поинтересовалась: есть ли в нашей стране специалисты, способные пролить свет на эту темную историю?

– И что же вы ответили?

– Сказал правду. Дескать, были, пока вы сами не приказали их разогнать.

– Отважный вы человек.

– И знаешь, каков был приказ?

– Понятия не имею.

– Разыскать, восстановить, поставить задачу и отправить в западную часть Тихого океана. А по итогам проделанной работы будет принято решение о дальнейшей судьбе Особого отряда боевых пловцов «Фрегат-22». Так что, уважаемый Евгений Арнольдович, отныне все зависит от тебя.

– От меня?! Гениально! Выходит, раньше мы с парнями занимались херней, а теперь нам дают шанс исправиться?

– Не кипятись, – с невозмутимым видом, словно речь идет о каждодневной рутине, подает он лист бумаги. – Ты уже восстановлен в должности командира отряда и имеешь право вписать в этот приказ еще три фамилии.

Читаю сухие строчки приказа и ощущаю закипающее с новой силой возмущение…

– Понимаю твое состояние, – снимает очки проницательный Сергей Сергеевич. – И прошу: не сердись. Власть, она что мед, а негодяи – что мухи. Потому все так в нашей стране и выходит.

– Нет у меня желания помогать этой власти, – кидаю я на стол листок с высокими подписями и печатями. – Ее приказы мне по барабану – я гражданский человек и подлежу мобилизации только в военное время.

– Погоди, – мягко произносит генерал и, тяжело поднявшись, направляется к встроенному в стену сейфу. Открыв тяжелую дверку, достает с полки старую картонную папку. – Вот погляди.

– Что это? – листаю подшитые пожелтевшие странички.

– Список личного состава погибшей лодки К-229. Сто двадцать два человека.

Читаю… Командир экипажа – капитан первого ранга Локтев Андрей Афанасьевич. Далее несколько старших офицеров; с десяток младших и столько же мичманов. Потом следует длинный список старшин и матросов.

Генерал вздыхает:

– У каждого из них остались близкие родственники. И все до сих пор ждут известий о пропавших сыновьях, братьях, мужьях, отцах. Пойми, Женя, эта операция – не только единственный шанс восстановить наш с тобой «Фрегат». Это еще единственная возможность хоть что-то узнать об экипаже пропавшей лодки.

– Но почему они только сейчас очнулись? Чего раньше-то не чесались?

– Да бог с тобой! У нашего руководства не хватило политической воли спасти выживших людей с «Курска», лежавшего на смешной стометровой глубине. Как не хватило мужества объективно расследовать причины катастрофы и объявить их всему миру. А ты говоришь о подлодке, сгинувшей двадцать лет назад и покоящейся под двухкилометровой толщей воды! Лежала себе эта несчастная субмарина, не знал о ней никто – молчало и руководство. А просочилась информация, так сразу зашевелилось – спасать свою репутацию!..