Кодекс - [5]

— Сейчас, минуточку, — сказала Лора, уходя куда-то во мрак. Здесь было свежо, даже холодно, на добрые десять градусов прохладнее, чем внизу. В крепком, сыром, сладковатом воздухе Эдвард, сам не зная как, распознал аромат медленно разлагающейся кожи. Точно в церкви. Припекаемый солнцем Манхэттен остался где-то очень далеко. Эдвард сделал глубокий вдох, наполнив легкие прохладой, и наугад сделал несколько шагов в сторону Лоры.

— Нашла. — Она, судя по звуку, щелкнула выключателем, но за этим ничего не последовало.

— Может быть, я… — Протянутая рука Эдварда наткнулась на шершавое необструганное дерево.

Внезапно его поразил размер этой комнаты. Дальняя стена прорисовалась из тьмы сплошным громадным окном футах в ста от него и высотой не меньше двух этажей.

— Бог ты мой, — пробормотал он.

Свет, который должен был проникать в это окно, почти полностью глушили темные плотные занавеси, и взору представал только призрачный прямоугольник.

Впереди наконец зажглась лампочка. Торшер с коричневым абажуром давал уютный, в самый раз для гостиной, свет. Комната в самом деле оказалась огромной — настоящий бальный зал. Гораздо больше в длину, чем в ширину, она, должно быть, тянулась от одного фасада здания до другого. В глубине штабелями стояли кубы деревянных ящиков.

Лора привела его в библиотеку. Одну стену занимали книжные полки, большей частью пустые. На их пространстве гнездился обещанный телефон, черный артефакт дисковой эры, снабженный шнуром толщиной со змею-подвязочника.

— Я подумала, что вам захочется посмотреть до того, как звонить, — пояснила Лора.

Что ж, вот он и посмотрел. Эдвард скрестил руки на груди. Кажется, эта конопатая англичанка, эта горничная миледи, всерьез возомнила, что у нее с ним пройдет этот номер. Она даже и теперь глядит на него выжидательно.

Он огляделся, готовя в уме речь, полную праведного негодования. Это была превосходная речь, безупречная с точки зрения дипломатии и в то же время насыщенная издевками и оскорблениями слишком тонкими, чтобы их уловить; лишь много лет спустя, сидя в качалке на веранде пансиона для старых слуг, поймет эта женщина, как он с ней разделался. Речь, сопровождаемая медленным отступлением к двери, созрела и готова была излиться, но Эдвард пока медлил.

— Здесь ничего не трогали, — сказала Лора. — Если вы немножечко подождете, я принесу вам еще пару вещей.

Эдвард и тут промолчал. Почему, собственно? Потому, наверно, что не понимал этой хитрой игры и боялся обидеть Уэнтов — пусть не напрямую, а через их служащую. День уже перевалил за середину. Можно убить здесь еще какое-то время, от силы пару часов, а утром позвонить Дэну — пусть пришлет сюда кого-то из новеньких или ассистента поэнергичнее. Дэн впутал его в это дело, пусть теперь и выпутывает. Это, пожалуй, самый безопасный вариант — кроме того, ему, Эдварду, сегодня все равно делать нечего.

Лора снова протиснулась мимо него, и он посмотрел ей вслед. Когда она ушла, он пнул один из ящиков. Тот глухо загудел, и пыль с него осела на пол. Эдвард снова попробовал сотовый. Сигнала нет — можно подумать, эту квартирку заколдовали.

— А идите вы все, — сказал он вслух и вздохнул.

Раздражение постепенно уходило. Он прошелся по комнате. Разгребать можно начать и завтра. Подумаешь, книги — разве он в годы своей идеалистической юности не читал книг? На полу был настлан красивый, дорогого вида паркет с длинными узкими дощечками. Слабый косой свет делал заметными крошечные щербинки на нем. У стены стоял старый, солидный деревянный стол. Эдвард провел по нему рукой и запачкал пальцы пылью. В единственном ящике стола перекатывалась древняя отвертка.

Самое странное, что ему здесь, в общем, нравилось. В этом месте чувствовалось что-то романтическое, внушающее желание остаться. Что-то невидимое действовало на него силой своего притяжения; не поддающаяся обнаружению черная дыра потихоньку затягивала его в себя. Он подошел к окну, отодвинул немного штору и выглянул. Окно доходило до самого пола, и внизу он видел серый асфальт Мэдисон-авеню. Все дорожные линии и переходы отсюда казались очень четкими и безупречно размеченными. Подсолнечно-желтые такси шмыгали по перекрестку, избегая столкновения друг с другом в самый последний момент. В доме напротив кипела бурная деятельность. Эдвард видел в каждом окне стол, пульсирующий голубой монитор компьютера, подобающего рода живописные репродукции, сохнущие фикусы; мужчины и женщины на полном серьезе говорили что-то в телефонные трубки, знать не зная, что происходит вокруг них. Зеркальный зал с одной и той же повторяющейся сценой. Таким же еще вчера был и он. Эдвард посмотрел на часы. Почти половина четвертого, середина его обычного рабочего дня.

Какое это странное, жуткое чувство — не работать. Он и не представлял себе, насколько сложна его жизнь, пока вдруг не оказался вне ее. Полгода он готовился к переезду в Лондон, передавая проекты, контакты и клиентов своим коллегам в процессе бесконечных ленчей, обедов, е-мейлов, конференций, совещаний и мозговых штурмов. Количество нитей, из которых ему предстояло деликатно выпутаться, просто ошеломляло — потянешь одну, а за ней лезут новые.