Кодекс бесчестия. Неженский роман - [3]
Тут только Чернявин заметил, что посадил пятно на галстук. Чёрт, выбросить придется… Новый галстук, Brioni, епть… Александров, чё, сдурел, с итальяшками шашни водить?
– Ему чё, своего баблоса мало? За итальянцев Кремль ему так по рогам дать может.
– Вот ты забздел сразу, Юрочка, а надо не бздеть, а шустро везде бегать, как Александров. Он-то бегает шустрее остальных. Всех уже подмазал, и Старую, и Белый дом – всех. Итальянцы ж для него – тоже крыша, прикинь! Прикинь калибр крыши? Кто ж ему без беготни позволит такую завести? А так… под этим… под богом то бишь, мы все ходим. Но, имей в виду, он мне по секрету, как другу, я обещал дальше – ни-ни… Дижестив будешь?
Чернявин сидел и прикидывал…
– Дижестив? Давай. А он, думаешь, с итальянцами… реально провернет?
Заяц снова откинулся на стуле, закурил новую сигарету.
– Ты сомневаешься? Он же почти два года с этим проектом носится.
– А если его самого того, – все прикидывал Чернявин, – за итальянцев?
– Он уже везде проложился. Уже, грит, на финишной прямой. Во, сколько баблоса тогда у него будет, мама дорогая!
– И думаешь, его твой холдинг может заинтересовать?
– Не сомневайся, Юрочка, сейчас самый подходящий момент! У него уже в глазах нули итальянских бабок стоят. Ему сейчас в наш холдинг вложиться – даже не заметит! Тем более, когда у нас с ним такие отношения. Он мне на слово верит!
– Думаешь, захочет? – все прикидывал Чернявин.
– А куда ему итальянские бабки размещать? Помяни мое слово, он нас попросит ему еще один холдинг придумать. Вот чем нам с тобой мозги напрягать придется. Ох, какая картина, а? У Александрова в младших партнерах эта Mediobanca сидеть будет, и мы с тобой, которые первыми подсуетились, – лепший кореш Заяц и уважаемый промышленник-патриот Чернявин Юрий Сергеевич! Хороша картина?! То-то! А вот и дижестив. Ну, по последней – и к девочкам.
– Тебе чё, девочки сегодня ставят?
– Девочки мне не ставят, у меня и так стоит… Ладно, погнали. Эх, я тебе такую тему принес, а ты, бля…
– Тема нормальная, спасибо…
– Не фига себе, нормальная! Супер тема! Считай, у тебя уже самолет на взлетной полосе. И насчет крыши ты уже все прикинул. Боишься?
– Кого?
– Скляра, кого еще? Он же в лес мылится, на всю отрасль губы раскатал. Но против Александрова он не попрет.
– А думаешь, Александрову наш с тобой холдинг нужен? Сам говоришь, для него это мелко.
– Опять двадцать пять! С нами он король, мы ж маленькие и безопасные. А Скляр – рейдер. Сунется к нему, еще неизвестно, как пойдет.
– Все, значит, рассчитал, Заяц?
– Заяц всегда все считает. Ну, уходя, уходи. Официант? Посчитай нас по-быстрому.
– Обед на тебе?
– Ты гадов тут нажрал, ой, мама… Дороже моих устриц.
– Ладно, Заяц, не жадись. Я, считай, тебе только что свой комбинат отдал…
– Ты не баба, чтоб мне давать. Ты только что от Зайца крышу получил, и еще сорок лимонов тебе дадут только потому, что ты – друг Зайца.
Чернявин сел в машину, велев водителю гнать в офис. Раньше пяти по этим пробкам ему до офиса не доскакать, чёрт. А дел, действительно, не продохнуть. Пока он с Зайцем сидел, мобильник разрывался… Наверняка без него в офисе никто палец о палец не стукнул. Он набрал офис.
– Юрий Сергеевич, Привалко вас домогается, соединять?
Привалко был замом по технологии на Листвянском целлюлозно-бумажном комбинате. Он втянул Чернявина в нудный разговор: в отбелочном блоке засбоила автоматика, можно ли новые химикаты купить… Чернявин слушал вполуха, очнулся только при слове «ртуть».
– Чё про ртуть, не понял?
– Говорю, со ртутью знатно вышло, прям в реку слили. Никаких расходов.
– А где слили?
– Где? – Привалко не ожидал такого вопроса. – Не знаю точно… Километров на десять вниз по реке, отъехали и слили. А что?
– Мать вашу! – завопил Чернявин. – Чё, облезло бы на шестьдесят отъехать?
– А какая разница?
Чернявина снова замутило. Уже от злобы на тупость Привалко.
– Какая разница, бля? Тогда б на Жмужкина подумали!
Один из двух комбинатов Бориса Жмужкина, самого, пожалуй, крупного целлюлозника, стоял ниже Листвянки как раз на шестьдесять километров.
– Да кто мерить-то будет, Юрий Сергеевич? В первый раз, что ли?
– И я не первый раз тебе говорю: гадишь, так следов не оставляй. Твоим мудилам на все начхать.
– Я думал, похвалите за безотходное производство, – хихикнул Привалко.
– Ты думать еще в детстве разучился! – рявкнул Чернявин.
– Когда вы приедете? – сменил тон Привалко. – Без вас трудно…
– Чё трудно? Зарплату получать? Приеду… На этой неделе не ждите, крутитесь сами…
Чернявин Юрий Сергеевич и Заяц Дмитрий Андреевич познакомились в Институте управления. Чернявину было тридцать два, в институт он пришел после техникума, который окончил в своем Стерлитамаке, после армии и еще двух лет сверхсрочной. У него уже и на Листвянском какая-никакая долька была, и пара лесопильных заводов. Но куда без корочек в наше время? А Заяц был совсем пацан зеленый, зато с двумя языками, с папашиными связями. Чернявин после института, который он за два года осилил – не без денег, конечно, – вернулся к себе на Листвянку, стал к губеру с приватизацией госдоли подъезжать, а Заяц все крутился в крупной торговой фирме, еще от совка оставшейся. Делал на торговле древесиной с немцами приличные деньги, а потом встретил своего нынешнего напарника Вована – вот кто пройда, клейма ставить негде, – и склепал с ним на пару картонный завод. Надо сказать, первосортный. Что Заяц в шоколаде, Чернявину стало ясно, когда их пути вновь сошлись: небеленую целлюлозу для своего картона Заяц с Вованом у него стали покупать.
Жизнь милосердна и беспощадна ко всем одинаково, только люди разные, силы, цели и ценности у них не одинаковы. История большой русской семьи, которая начинается в дворянском доме в Тамбове, заканчивается спустя столетие среди небоскребов Нью-Йорка, где оказываются два мальчика пятого поколения, едва знакомые друг с другом. Никакого вымысла, все события и имена подлинны, и тем не менее – это не хроника, а уникальное по сюжетным поворотам художественное полотно. Один век, прожитый страной и ее людьми.
Судьбы англичанина Джона, русской Анны и немца Хельмута переплетены самым тесным образом. Любовный треугольник неординарных, авантюрных людей, принадлежащих к международному истеблишменту, на первый взгляд необременителен и привлекателен. Отдых на яхтах олигархов, размышления о свободе за бокалом шампанского у Бранденбургских ворот и сплетни на тусовках Рублевки – легкая жизнь без претензий и сцен. Конечно, у каждого есть свои «скелеты в шкафу», но зачем об этом вспоминать? Но притяжение прошлой жизни неизбежно, поиск истинной любви тягостен – отношения с привкусом любви рассыпаются, словно замки из песка.Жизнь не обманешь – за всё приходится платить, и порой очень дорого…
Новый сборник Елены Котовой – это дом, за каждым окном которого – жизнь в ее изменчивой простоте. И оказывается, что будни за решеткой московской психбольницы не абсурднее гламурного шопинга за витриной лондонского магазина, старушки грезят по-девичьи, у независимого плейбоя появляется вдруг взрослая дочь, а жена полюбила мужа в момент расставания. Это трагично, это смешно, это узнаваемо. Автор рассказывает житейские истории с неповторимым шармом, простегивая яркой ниткой абсурда пестрые картины.
Варя возглавляет русский офис международного Инвестбанка. Она энергично бьется за интересы России. Москва намечает выдвинуть ее на один из ключевых постов в банке. Запад не устраивает, что Россия «слишком широко шагает», и решает «замутить» против Вари дело, которое, начавшись как внутрибанковское расследование нарушений корпоративной этики, превращается в уголовное преследование. Варю обвиняют в коррупции в международном масштабе. Лондонские друзья подыскивают ей известного адвоката, который, к сожалению, не находит ни Варю, ни ее историю интересными для себя.
Новая книга Елены Котовой щедро смешивает реальность с фарсом, мистику с абсурдом. Главные героини решают избавить женщин от страхов утраты молодости. Эта затея превращается в столь громадный и прибыльный бизнес, что вокруг корпорации разгораются козни мужчин-конкурентов и сатанинские происки неведомых сил. Не обошлось и без дьявола, извечного покровителя процесса познания и знатока тайн женской души…
Известный экономист и финансист Елена Котова пишет о вечном поиске Россией своего особого пути развития от начала XX века до сегодняшнего дня. Сравнивает его с самыми яркими страницами экономической истории США, Германии, Великобритании, когда те стояли на распутье, выбирая, как развивать страну. Откуда берутся деньги? Почему в одних странах люди живут хорошо, а в других, в том числе в России — не очень? Автор отвечает на эти вопросы при помощи самых значимых экономических теорий последних полутора веков, начиная, как ни парадоксально, с теории Маркса. Хотя Карл Маркс и его экономическая теория ассоциируются у многих с провалившимся коммунистическим экспериментом, «Капитал» не является обоснованием диктатуры пролетариата, а, наоборот, доказывает, что капитализм способствует росту и процветанию общества и государства.
Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».
Проза Азада Авликулова привлекает прежде всего страстной приверженностью к проблематике сегодняшнего дня. Журналист районной газеты, часто выступавший с критическими материалами, назначается директором совхоза. О том, какую перестройку он ведет в хозяйстве, о борьбе с приписками и очковтирательством, о тех, кто стал помогать ему, видя в деятельности нового директора пути подъема экономики и культуры совхоза — роман «Год змеи».Не менее актуальны роман «Ночь перед закатом» и две повести, вошедшие в книгу.
Ростислав Борисович Евдокимов (1950—2011) литератор, историк, политический и общественный деятель, член ПЕН-клуба, политзаключённый (1982—1987). В книге представлены его проза, мемуары, в которых рассказывается о последних политических лагерях СССР, статьи на различные темы. Кроме того, в книге помещены работы Евдокимова по истории, которые написаны для широкого круга читателей, в т.ч. для юношества.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.