Кодекс Арафской дуэли - [32]

Судя по тому, что окна в комнатах были устроены и справа, и слева, Монтейн сейчас находился, скорее всего, в какой-то галерее, ведущей в отдельно стоящий павильон, на высоте примерно в десять саженей, как он установил, выглянув в одно из окон. Зачем понадобилось разбивать галерею на отдельные комнаты, да еще снабжать каждую комнату крепкими дубовыми двустворчатыми дверями, – Монтейн не понимал, тем более что окна в комнатах были широкие и в плане обороны галерея была устроена против всяких правил. Впрочем, этот вопрос быстро перестал его занимать, потому что все двери оказались широко распахнуты и он обнаружил, что в комнатах – подходи и бери – выставлены разные предметы, которым самое место в музее. «Или в сокровищнице», – оторопело подумал Монтейн, когда ему вдруг пришло в голову, что прозрачный сверкающий камень размером с орех, лежащий на столике в открытом футляре, – это настоящий бриллиант. Он остановился и с минуту разглядывал камень, потом осторожно взял его через платок (казалось святотатством оставлять на таком камне следы от вспотевших пальцев) и посмотрел на свет. В алмазах Монтейн не разбирался, он не смог бы отличить от бриллианта ограненный кусок горного хрусталя, но, даже если это был и не алмаз, Монтейн все равно проникся уважением к этому камню – он был красив и казался безупречным. Юноша осторожно положил камень обратно в футляр и пошел дальше, рассматривая диковины, которые лежали на подставках без колпаков. Кое-какие экспонаты казались простыми и незатейливыми: в большом фарфоровом блюде лежали раковины улиток, а на одном из табуретов Монтейн увидел вязаные шерстяные носки. Совершенно обычные носки, совсем новенькие, неношеные. На соседнем табурете были небрежно разложены златотканые пояса, их концы стелились по полу. Монтейн перевел взгляд с поясов на аккуратно сложенные носочки, сморщил нос, удивляясь увиденному, и пошел дальше.

В одной из комнат были выставлены арбалеты. У Монтейна появилось искушение опробовать один из них на деле, но он сдержал этот порыв. Куда здесь стрелять? Крушить мебель или стекла? Оставить безобразный шрам на дубовой двери? Зато от холодного оружия, которое юноша увидел несколькими комнатами дальше, он не смог даже глаз отвести. И не то чтобы Монтейн мнил себя великим фехтовальщиком (вовсе нет, на занятиях у Лейме он не блистал, хотя и не позорился), но какое же мальчишеское сердце не дрогнет при виде таких клинков? Он обвел экспонаты глазами: здесь были и кинжалы, и стилеты, и старинные двуручные мечи, и экзотического вида сабли… Их можно было потрогать, а можно было вытащить из ножен и попробовать, насколько удобно рукоять ляжет в руку. «Я здесь один, – напомнил себе Монтейн шепотом. – Возьму, а потом положу на место». Он еще раз осмотрел оружие и выбрал: «Вот этот палаш. Только его». Было непонятно, чем палаш приглянулся Монтейну: в коллекции Кали были и побогаче клинки – с золотом и каменьями. А этот был не в пример скромнее. Серебристая гарда типа корзины с большим количеством ветвей была отполирована до зеркального блеска, внутри корзины пролегла темно-синяя бархатная прокладка, и таким же бархатом были обтянуты ножны. Оправа рукояти тоже была серебряной, чеканной, как и устье наконечника ножен, и обоймицы.

Монтейн снял палаш с подставки и потянул из ножен прямой обоюдоострый клинок. Он был заметно тяжелее эспадрона, которой Кали одолжил Монтейну для занятий у Лейме, но гораздо приятнее лежал в руке. Сразу захотелось сделать несколько упражнений; Монтейн с тоской оглянулся, потому что здесь он мог задеть мебель, – и обнаружил, что через комнату галерея выходит в просторный зал.

С палашом в одной руке и ножнами в другой Монтейн отправился туда. Войдя в зал, он повесил ножны на ручку двери и двинулся вперед, к центру. Уж тут-то он никакой мебели не заденет. Точно.

Зато споткнуться на ровном месте у Монтейна получилось замечательно. Пытаясь сохранить равновесие, он вылетел на середину зала и с размаху стукнул палашом по полу. Раздался густой басовитый «бум-м-м-м» – и Монтейн, будто нашкодивший ребенок, замер, ожидая наказания за своевольство…

…Бум-м-м!

В это мгновение девять человек, находившиеся в разных местах – как в Столице, так и около нее, – вскочили на ноги, зажимая руками уши, спасая их от мощного гула, наотмашь бьющего по барабанным перепонкам. «Ну вот и всё… – подумали или проговорили вслух эти девятеро. – Время настало…»

«Ну вот и всё, – подумал Монтейн угрюмо. – Сейчас придет сторож и выведет меня отсюда за ухо». Он с сожалением посмотрел на так и не опробованный палаш. На палаше никаких следов от удара не было. «Но пол я, наверное, повредил», – с раскаянием предположил Монтейн. Пол в зале был очень красивый, выложенный из разноцветного камня. Он вернулся к тому месту, куда ударил палашом, и выяснил, что удар пришелся не по камню. В центре зала в пол была вделана бронзовая пластина примерно двух саженей в диаметре, покрытая гравировкой; по ней и пришелся удар, именно она издала этот гулкий звук.

– Это знаменитый Арафский колокол, – послышался голос откуда-то сбоку, и Монтейн обернулся в ту сторону. На фоне окна, куда светило утреннее солнце, он увидел человека, который, очевидно, до того стоял незамеченным у стены. Монтейну был виден только размытый силуэт, но голос он узнал. Господин Арлан, уважаемый начальник ОТК. Между тем уважаемый начальник ОТК продолжал говорить своим спокойным, слегка монотонным голосом: – Ума не приложу, почему эту штуку называют колоколом. Это больше похоже на гонг. Да и гонгом я ее, если подумать, не назвал бы…