Кодекс Арафской дуэли - [2]

– Да ты сам понаглее любого «хищника», – возразил Алиот. – Вон те ребята у рулетки – совсем птенцы. Не стыдно?

– Нисколько! – ответил Сертан. – Таких надо жизни учить. Родителям некогда, так хоть мы позаботимся…

– А этот? – обвинительным жестом ткнул в сторону зала Гиеди, оставив без внимания воспитательные соображения друга. – Побойся неба, Вулкан, это же вообще младенец! Я сейчас сам выволоку его отсюда за шкирку.

Сертан усмехнулся. Настроение Гиеди он понимал прекрасно.

– Ты о том мальчике, который только что взял бутерброд?

Молодой человек, который только что взял с подноса проходившего лакея бутерброд с икрой, действительно был юн и больше напоминал переодетую девушку, чем юношу. Он рассеянно бродил между столами, наблюдал и неспешно откусывал от бутерброда.

– Ты ошибаешься, мой милый Алиот, – сказал Сертан, усмехнувшись. – Этот твой младенец – его, кстати, зовут Монтейн – вовсе не так наивен, как ты полагаешь. К тому же он – самый настоящий «хищник». Правда, только-только начинающий. Не по годам умен, не по годам расчетлив, не по годам хладнокровен. Он появился у нас недавно, и его пока мало кто знает, но поверь моему опыту: лет через десять у него наверняка будет заведение не хуже моего «Вулкана». Если, конечно, к тому времени он еще будет жив.

Гиеди присмотрелся к начинающему хищнику.

– Как, ты сказал, его зовут?

– Монтейн, – повторил Сертан, – А что?

– Да нет, ничего, – пробормотал Гиеди, внимательнее рассматривая юношу.

Отсюда, из-под потолка зала, различить подробности было непросто – высоковато, ракурс не особенно подходящий, да и ботисские зеркала с односторонней прозрачностью, заменявшие окна в кабинете, чуть ухудшали видимость. Но Гиеди рассмотрел, что вид у этого Монтейна был совершенно невинный. Светлым, почти белым, чуть вьющимся волосам позавидовала бы любая столичная красотка, и при этом – темные длинные ресницы, чуть загнутые вверх, и темные же безупречной формы – ни убавить, ни прибавить – брови. А уж сами глаза – серые, миндалевидные, с краями, чуть приподнятыми к вискам… Плавный овал лица и точеные скулы, тонкий прямой нос с узкими крыльями, гладкие, явно еще не ведавшие бритья щеки и ямочка на подбородке… Если бы не ровный загар, его вполне можно было бы принять за девушку, так были совершенны черты. Разве что – чуть узковатые губы и жестковатая форма рта выдавали юношу. И все же этот Монтейн был красив той самой редкой красотой, которую так любили в старину художники. Он и был словно юный античный бог, сошедший с какого-нибудь полотна старых мастеров из Императорской галереи.

– Кхм, – произнес Гиеди.

Сертан усмехнулся и крутанул ручку звонка. Через минуту в дверях появился один из парней, приглядывающих за залом.

– Хартан, – обратился к нему Сертан, – С кем сегодня играл Монтейн? Почему сейчас не играет?

Хартан, чуть поклонившись, доложил:

– Господин Монтейн уже третий вечер приходит, но не играет совсем.

– Вот как? – удивился Сертан.

– Похоже, он на мели, – высказал предположение вышибала. – Господин Сайф перед отъездом высказывал намерение предупредить его, чтобы без денег сюда не ходил.

– Ага, – сказал Сертан и покачался на каблуках, размышляя. Помощник ожидал распоряжений.

Наконец Сертан принял решение.

– Хорошо. Дайте ему еще погулять, пусть съест еще пару бутербродов, – Сертан ухмыльнулся, – ему это не помешает сейчас, а затем… затем пригласите его в мою приемную. Вот видишь, Алиот, как я забочусь о нашей молодежи, – обернулся он ко все еще стоящему у окна Гиеди, когда слуга вышел.

– Ну да, – задумчиво кивнул Гиеди, – подкармливаешь, чтобы потом посытней было его скушать…

⁂

В это время юный античный бог, прохаживаясь между столами и пощипывая бутерброд, с горечью размышлял о том, что тот, к сожалению, не бесконечный – вот уже и меньше половины от него осталось… К тому же одинокий кусок хлеба с маслом и икрой спасти от голода его молодой, жадный до всего организм никак не мог. Наоборот – жадный организм захотел добавки, а взять еще один бутерброд было бы откровенным вызовом. Ведь это был уже третий сегодня, и служащие клуба, от внимания которых этот факт никак не мог ускользнуть, посматривали на юношу неодобрительно. Ну еще бы: третий день он слоняется по залу, пьет лимонад, мимоходом хватает еду с подносов, но за стол ни разу так и не сел, а следовательно, не оставил клубу ни флорина взамен – так приличные люди себя не ведут. Но что делать, если нет у него этого флорина? А был бы… Если бы он у него был!

«Не раньше чем через час», – сказал себе Монтейн, провожая деланно-безразличным взглядом очередной поднос с закусками, проплывающий мимо. Если, конечно, за этот час его отсюда не выставят.

И ведь самое обидное – деньги, в принципе, у него были. Ну… или будут в начале следующего месяца, когда молодому Немеру выдадут очередное квартальное содержание. Немер неделю назад проиграл Монтейну триста империалов и попросил отсрочку. Он, конечно, долг отдаст – Монтейн невольно погладил рукой по внутреннему карману сюртука, где лежала расписка, – но какого… спокойнее, спокойнее, дружок… зачем же ты садишься играть, не имея наличности! Хотя сам виноват – надо быть бдительнее и не расслабляться. И отказать в отсрочке было нельзя – Немера можно разрабатывать долго и с большой выгодой, как золотой прииск. Вот только продержаться до начала месяца не удалось – два дня подряд не было хороших партнеров, с чем садился играть, с тем и вставал, а на третий день нарвался на шулера, причем понял это, лишь спустив ему предпоследнюю десятку. Шум, конечно, получился большой, только деньги-то вернуть не удалось. Вывод: в гостинице больше не играть – только здесь, в «Вулкане».