Кодекс Арафской дуэли - [11]

На самом деле он был не так сердит, как прикидывался. Нравилось ему пугать детей – вот этаких великовозрастных, которые страх перед школьной розгой потеряли и в колледже слабину в дисциплине почувствовали. Вот и сейчас в аудитории сидел не один десяток оболтусов, которым вся эта математика представлялась совершенно ненужной. Часть добросовестно писала конспекты. Часть развлекалась. Некоторые скучали.

Вот этих скучающих Архилл не любил даже больше, чем развлекающихся. Зачем приходят? Ни за знаниями, ни за развлечениями… Придут, сядут, глаза пустые в пространство уставят – только время убивают. Такие вот скучающие и становились его жертвами в первую очередь. Вот и сейчас, излагая материал, он то и дело оглядывался и осматривал зал – выбирал себе забаву, а студентам – поучающее зрелище.

Сегодня его внимание было обращено на новоявленного стипендиата, протеже графа Кали. С самого начала лекции Архилл отследил его. Конечно же, вот он: устроился чуть в стороне ото всех, на заднем ряду, в самом верху амфитеатра. Вроде и тетрадь раскрыл – но ничего не пишет: локотки перед собой на стол поставил, пальцы под подбородком сцепил, и в глазах – ну такой интерес, такой интерес к тому, что Архилл записывает на доске… Сразу ясно: совсем он за ходом мысли профессора не следит, просто сам профессор ему интересен… Да и по внешнему виду вроде он. Красавчик, явно из богатеньких. Точнее, прикидывается таковым. Прикидывается, к слову сказать, ловко… Провинциал, хотя и старается изображать столичного. Получается без особого напряжения, однако еще не совсем освоился в новом образе. Что ж, вы мне тоже интересны, господин Монтейн.

Архилл остановил пояснение на половине фразы и резко ткнул пальцем в новичка:

– Вот вы! Да, вы! Подойдите сюда.

Аудитория зашелестела, головы закрутились, многие студенты обернулись, некоторые склонились друг к другу, обсуждая, что же сейчас Грозный Тен сделает с молодым выскочкой. О стипендии уже знали все, и никто не сомневался, что новичок – дружок разгульного Красавчика Кали, если не сказать более. Вот только к чему ему было идти в Политех? Таким дорога прямиком в Академиум. Всем любопытно было.

Мальчик спустился к доске и встал в нескольких ярдах, внимательно глядя на профессора.

– Продолжите мою мысль.

Мальчик взял в руки мел и посмотрел на доску. Обычно на этой стадии наступала длинная-длинная пауза, но этот мальчик, гляди ж ты, писать начал, и, к разочарованию притихшей аудитории, профессор не заорал ничего вроде «Куда ж ты коэффициент ставишь!», а молча и сосредоточенно следил за тем, как мел чиркает по доске. Спустя минуту он отчетливо хмыкнул. Мальчик, услышав хмыканье, остановился, вернулся на пару формул назад, проверил, исправил плюс на минус и стал писать дальше.

– Пока хватит, – сказал Архилл. Он начал узнавать этот довольно странный ход рассуждений.

Мальчик остановился и посмотрел на него.

– Фамилия?

– Монтейн, – сказал мальчик.

– Вижу. – Архилл свысока посмотрел на него. – Мне надо с вами поговорить. Пока можете сесть на место. Вас, как обычно, куда-то в сторону понесло. – Он стер последнюю формулу и спросил у аудитории: – А что это вы не пишете?

⁂

И в первый раз в жизни профессору Архиллу Тенедосу мальчишка – и не студент ведь еще даже! – в ответ на стереотипную проповедь «Вы должны поддерживать честь колледжа» спокойно возразил, что это его личное дело, как проводить свободное время.

– Как же мне не играть?! – произнес Монтейн, будто призадумавшись на миг. – Стипендии мне только на тетрадки-книги-циркули хватит. Ну, еще питаться и на мелочи всякие. А мне надо портному счет регулярно оплачивать да мастеру Лейме за занятия… Вы не представляете, сколько приходится тратить на одни галстуки! – сокрушенно повел он рукой.

– Я-то как раз представляю, – неприветливо ответил Архилл, который за галстуки платил не меньше. – А вы, милейший, по средствам жить не пробовали? Средства-то вам ваш благотворитель выделил немалые. Нормальному студенту этого на целый год хватило бы.

– Так ведь нет у меня таких средств, чтобы жить по ним, – развел руками наглый мальчишка. – Никаких нет. Что выиграю – то и мое. А мне о будущем думать надо.

– О будущем? – с иронией спросил Архилл. – И как же вы о нем думаете?

– А вот как я о нем думаю. Несколько месяцев назад мне эта стипендия была бы – предел мечтаний. Получал бы я ее, тихо зарылся бы в учебники и вел бы себя как паинька. Мне бы хватило. А теперь я человек другой – посмотрел на жизнь в Столице. Мне, думаете, развлечения нужны? Мне связи нужны. Знакомства. Мне уверенность нужна в том, что, когда ваш досточтимый колледж закончу, у меня место в жизни будет. Поэтому я и у Вулкана играю, и около Кали трусь, как прилипала, и у Лейме на тренировках потею – я свой общественный статус повышаю. Бездельник из компании Кали, пусть такой безродный и безденежный, – он же в глазах людей больше стоит, чем отличник колледжа, которому, кроме диплома, и предъявить-то нечего. А уж занятия у Лейме – это вообще престижно. Среди ваших знакомых много таких, кто у Лейме занимался?

– Среди моих знакомых хватает таких, – ответил Архилл. – Потому что я и сам у него учился в свое время. Но вы правы: занятия у Лейме – это получше иной рекомендации будет.