Мы остановились возле машины, и Страйкер попытался держать зонтик над моей головой, открывая мне дверцу.
— Ты не должен отвозить меня в аэропорт, — сказала я.
Я прекрасно знала, какая это морока. Сейчас я считала, что у нас со Страйкером исключительно дружеские отношения. Впрочем, знал ли об этом сам Страйкер? Мы виделись почти каждый день после того, как он пристрелил Линкса, но что нас связывало? Я не была уверена. И у меня не хватало мужества задать прямой вопрос. Мне не хотелось разочарований.
— Я могу взять такси, — добавила я.
— Я тебя отвезу, — сказал он, вталкивая меня внутрь. — У меня кое-что для тебя есть.
Он сел в машину и достал пакет, лежавший на заднем сиденье.
Я взяла пакет, увидела, что это какие-то бумаги, и вопросительно посмотрела на Страйкера.
— Это заявления о приеме на работу, — сказал он. — Сверху я положил заявление в Агентство национальной безопасности.
— Я вижу.
— Ты знаешь свое дело, Мел. Никто не мешает тебе преподавать, но не ограничивай свой выбор. Во всяком случае, пока.
— Благодарю, — сказала я.
Он растрогал меня почти до слез, и я не стала говорить, что уже сама написала кучу заявок, которые лежали у меня в сумке. Я собиралась ими заняться, пока буду жить с родителями в Хьюстоне.
— Нам пора ехать, — сказал Страйкер. Но прежде чем завести двигатель, он сказал мне еще кое-что. — Если ты не против, я встречу тебя, когда ты через неделю вернешься обратно. Мы можем пообедать. Провести вместе вечер. И следующее утро.
— Конечно, — ответила я.
Я постаралась, чтобы это прозвучало небрежно, и, пока он возился с ключом зажигания, даже позволила себе подумать, что это очень хороший знак.
Когда мы мчались сквозь дождь, я подумала, что пришло время забыть о прошлом, поскольку рядом есть замечательный человек и меня ждет прекрасное будущее.
Прощай, «Гэп». Привет, «Живанши».
