Код цивилизации. Что ждет Россию в мире будущего? - [219]

С момента обретения независимости и вплоть до 1991 года ни в одной из африканских стран ни разу не произошло смены власти в результате выборов. После этого, когда следование демократическим принципам стало считаться хорошим тоном, смены правительств начали происходить. Однако избранные режимы продолжали управляться во многом теми же методами, что и однопартийные, а результаты выборов повсеместно искажались и фальсифицировались. «Подозревая заговоры, которые могут ее свергнуть, элита заполняет стратегические позиции в полиции и армии лично лояльными родственниками и соплеменниками. Экономические реформы, которые могут сократить государственный контроль и нехватку ресурсов, отвергаются, потому что контроль является источником ренты, получаемой правящими элитами. Поскольку политическое поражение может означать ссылку, заключение в тюрьму, голод и конфискацию всей собственности и богатства, правящие элиты отказываются ограничивать политическую власть или делиться ею. А те, кто лишен власти, прибегает к насилию, восстаниям, гражданской войне»[1005]. Демократией все это можно называть с очень большой натяжкой.

Трудовой ресурс планеты

После обретения независимости африканские государства разделились на страны капиталистической и социалистической ориентации, что имело отношение не столько к сущности режимов, сколько к источнику получения зарубежной помощи. В странах, больше ориентировавшихся на СССР и Китай, проводилась активная политика индустриализации путем создания крупных госпредприятий, которая порой давала неплохие результаты. Асуанская плотина в Египте, гидростанция Акосомбо в Гане до сих пор являются основными источниками электроэнергии в этих странах. Но были и очевидные провалы. Построенный при советской помощи гигантский сталелитейный завод в нигерийском городе Аджаокута так толком и не заработал из-за недостатка железной руды. Часто создававшимся текстильным предприятиям не хватало хлопка, табачным — табака и т. д. Планы общественных преобразований были грандиозными, но управленческие таланты и возможности новых элит оказались весьма ограниченными.

Везде произошел резкий рост госсектора. Число государственных служащих с 1960-х по 80-е годы выросло в три раза. С 1950 по 1975 год экономика континента увеличилась в среднем на 2,4 %, хотя некоторые страны демонстрировали более высокие темпы — в Кении на 5 %, Кот д’Ивуар удвоил экономику за 1960–1970-е годы. Выросло число студентов — с 25 тысяч на всю Африку ко времени обретения независимости до полумиллиона к середине 1980-х. Но качество образования оставляло желать много лучшего. Уровень грамотности вырос с 27 % в 1960 году до 45 % в 1990-м. К этому времени уже треть населения имела доступ к нормальной питьевой воде по сравнению с 10 % в колониальные времена. Этот факт, а также программы вакцинации стали главными предпосылками для снижения детской смертности и увеличения продолжительности жизни с сорока до 52 лет. Население стало быстро расти, нередко опережая темпы подъема экономики, что не позволяло расти уровню жизни.

К концу ХХ века в Африке появился собственный предпринимательский класс, который имел опыт работы на международных рынках и солидные капиталы, которые, в то же время, порой имели сомнительное происхождение. Эта прослойка, заинтересованная в политической и экономической предсказуемости, стала одной из причин реформирования госсектора и неолиберальных экономических реформ, охвативших едва ли не весь континент.

МВФ и МБРР предложили свои универсальные рецепты: устранение государства из экономики, дерегулирование, открытость к внешним рынкам, создание механизмов конкуренции, ослабление валют для стимулирования внутреннего производства. При низком и неизменном уровне доходов такой курс мог быть осуществлен через сокращение государственных расходов, в том числе, социальных, уменьшение импорта, высокую инфляцию. «Но не были учтены цивилизационные, психологические и экономико-социальные особенности африканцев, более тесная связь народа и государства, предпочтение семейно-клановых и этнических связей индивидуальному обогащению, склонность подавляющего большинства населения вкладывать свободные финансовые средства не в банки, акции и ценные бумаги, а в предметы престижного потребления, недвижимость, торговлю»[1006].

Результаты неолиберальной политики оказались для Африки плачевными. Несмотря на получение 170 млрд долл. на цели развития, экономика стран южнее Сахары деградировала. С 1982 по 1992 год доходы на душу населения сокращались там ежегодно в среднем на 1,1 %, тогда как в остальных развивающихся странах росли на 0,8 %. В 1993 году совокупный ВВП всех стран южнее Сахары, где проживали 600 млн человек, был равен бельгийскому. Их внешний долг с 1980 года вырос в три раза и превысил 180 млрд долл., или 100 % от ВВП. Из 20 беднейших стран планеты 18 находились в Африке[1007]. В 1990-е годы средний экономический рост на континенте составлял 2,2 %, а среднегодовая инфляция — 27 % в год.

В XXI веке все поменялось. Экономика Африки неизменно росла быстрее, чем мировая (уступая по этому показателю исключительно странам Восточной Азии), и объем ее увеличился в три раза.