Кочевые дороги - [58]

С утра началось веселье — начали просыпаться анонимные алкоголики. Мерзкая картина. Каждый из них сейчас себе клянётся, что никогда в жизни больше не будет пить. Ну-ну. Один, только продрав глаза, начал блевать. Когда они увидели, что все скованы, начался гвалт. Типа, чё за дела, в натуре? Они просто ещё не поняли, что ситуация поменялась. Инерция мышления, что поделаешь.

Я спокойно завтракал, не обращая внимания на выкрики из зала. У меня праздник. Я поел макароны с мясом. Выпил пиалу кофе с сахаром. Какое блаженство! Закурил, и с добрым прищуром посмотрел на бывших хозяев жизни. Пора начать показывать, кто в доме хозяин. Самому горластому я, не вставая с места, сделал больно тем самым движением руки, каким я бил мух у себя на кухне. Удар неизвестно откуда парализовал беднягу. Он мгновенно протрезвел и вжался спиной в камень. Но далеко не мог уползти — цепь мешала. Так-то вот. Остальные начали креститься, только как-то странно. Круг по животу, а потом крест. Один из бандитов, из самых смирных, начал орать, дескать, вот абаасы! Я предупреждал, а вы мне не верили! Мы все умрём! И ещё что-то, про Тэнгри. Ну, такие паникёры везде есть. Которые предупреждают. Тоже в лоб получил от меня. Больше всего их пугал дым изо рта, но перетопчутся, я не курил хрен знает сколько времени, а сейчас просто наслаждался. Налил себе ещё кофе. Самым тихим и спокойным мне показался серый кардинал. Он быстро сообразил, гад, что дергаться бесполезно, и, наверняка сейчас придумывает способ соскочить. Пусть думает, мне его морда больше всех не нравится, слишком он хитрый и мутный. Пора было наводить порядок. Я взял камчу бывшего вождя краснокожих и прошелся по спинам бандитов. Я их даже понимаю где-то местами. Похмельные страдания с такого перепою практически невыносимы. А тут ещё и бьют. И кандалы. И пить хочется. Но мне до их страданий было фиолетово. Я взял бурдюк с водой и подал крайнему страдальцу. Тот немедля присосался. Я его ткнул в бок. Другим давай! Привыкли только о себе думать. Я научу вас в команде работать, выбью весь индивидуализм.

Очнулся главарь незаконного вооруженного формирования. Взвыл утробно, когда понял, что его повязали. Правда, он ещё не понял, кто его повязал, но сильно-сильно испугался. Знал же ведь, что сколь веревочка не вейся… Теперь он начал качать права. Что припадочный молол, мне было непонятно, но, судя по экспрессии, с которой он брызгал слюной в мою сторону, ничего ласкового он сказать не мог. К бунту подбивает, Спартак недорезанный. Ладно, пусть орет. Однако, словами дело не ограничилось, подонок решил перейти к делу. Не успел я отвернуться, как он захотел ударить меня камнем, запутался в цепи, промахнулся и попал по плечу, а сам свалился мне под ноги.

Тут меня прорвало. Во мне всколыхнулась какая-то кровавая ярость, от невыносимой выматывающей жары, от голой бесконечной степи, от пыли, постоянной жажды, от тех костей, которыми в меня кидали эти ублюдки, от их тупости, от всего, что накопилось за последнюю неделю. Я в бешенстве повернулся к нему и прорычал: "Умри, сука!" Не успел я его пнуть, как мужик дернулся, инстинктивно прикрылся рукой и откинулся на спину. Из уголка рта у него потекла струйка крови. Я обвел всех взглядом и прошипел:

— Ну, кто ещё хочет свободы? Всех, суки, урою!

Сердце колотилось, я тяжело дышал, кулаки сжаты. Все сразу всё поняли. Постепенно я отдышался и упокоился. Вообще-то это меня немного беспокоило. Мой сангвинический от природы темперамент не подразумевал вспышек ярости и гнева, я за собой вообще не помню такой ослепляющей агрессивности. А ведь это чревато, резкие и безбашенные ребята долго не живут. Особенно, не имея навыков рукопашного боя, владения холодным оружием. Я из пистолета-то стрелял последний раз лет тридцать назад. Может, это травка ещё и как озверин действует? Надо было с этим что-то делать, ибо следующая вспышка ярости — и меня быстро закопают, если попадется квалифицированный противник.

Что теперь с трупом-то делать? Я что, убийца теперь? К чёрту. Интеллигентские сопли а-ля Курпатов тут неуместны. Прибил подонка, туда ему и дорога. Я ещё раз обвел взглядом гангстеров. Они притихли и опустили глаза. Ну, дык, ясен пень, они в плену у могущественного колдуна, и не дай бог, его рассердить. Я взял нож, кинул одному из батыров и показал знаками, что надо отрезать ногу у трупа. А то они на себе его будут таскать. Я ухмыльнулся от мысленной картины. Пусть корячатся. Сам я набрал еды и воды и пошел кормить тёток.

Когда я вернулся, ногу уже отпилили и освободили хомут. Хитрожопый кардинал что-то ковырял в нем ножом, видать примерялся, как освободиться. Я ему врезал ногой в голову, нож отобрал и погрозил пальцем. Ты, падла, следующий умрешь. Я начал всех поднимать, пора было выбираться из этой клоаки. Камча — удобная вещь. Как врежешь хорошо, так сразу кровавый след остаётся. Для тупых в самый раз. Наконец, разобравшись с цепью, воинство встало. Я произнес программную речь:

— Я, Магеллан Атын, повелитель категорического императива и сосредоточие силы Маниту! Вы, суки, попутали рамсы, когда принимали меня без должного почтения, кормили костями и всякими объедками! Вы теперь будете обращаться ко мне Гражданин Начальник! Можно называть меня Масса Магеллан! — говорить своё имя я здесь никому не собирался, в натуре, порчу наведут. Меня всякая мистика со времён деревни начала пугать. Бережёного Бог бережёт, — а теперь напра-во! Шагом марш!