Кочевые дороги - [51]

— Госпожа, зачем тебе эта беготня среди босяков из захолустья? — отговаривали её служанки, — девушке из Старшего рода не пристало участвовать в бедняцких забавах!

Не она ли любимая внучка тойона? Не ей ли сам дед сказал, что дочерям Старшего рода позволено всё? Сайнара уже мечтала, что её догонит Сохгутай. Она приказала подать одежду попроще, чтобы не сильно выделяться среди девушек из небогатых родов. Ну вот, наконец ожидание закончилось, и все побежали, кто куда, в разные стороны. Кто прямиком в степь, кто в кустарник, а кто в горку. Сайнара побежала по кустам, за ней рванули аж пятеро претендентов на её поцелуй. Но догнали её двое. Какой-то худощавый парень и Сохгутай. Вцепились в неё и начали тянуть в разные стороны. Сайнара не растерялась, двинула локтем худощавому, тот и свалился. Сохгутай обнял её и поцеловал. Как сладко он целуется!

— Ну хватит! — она оттолкнула Сохгутая, — что люди подумают!

— А что они подумают? — возразил он и снова потянулся к Сайнаре, — не ты ли хотела, чтобы я тебя поймал?

— Нет, не хотела, — рассмеялась она, — это случайно получилось. Приходи завтра вечером на излучину речки.

Сайнара ловко вывернулась из его объятий и убежала. Пока она пробиралась к своей юрте, три раза в густом кустарнике наталкивалась на парочки, возившиеся на траве. Какая мерзость! Сношаются, как грубые животные! Она мечтала о том, как они с Сохгутаем при свете луны будут, взявшись за руки, гулять по берегу реки. И иногда целоваться. Это так сладко!

* * *

Хороший праздник был. Щедрый Улахан Бабай Тойон рода выставил пять бочек просяной бузы, несчитанное количество кумыса, чтобы все пьяные ходили. Съели отару баранов и три быка. Пятерых человек зарезали, трех так убили, двенадцать убились сами, больше чем на прошлый праздник, теперь долго будут говорить, что у рода Белого Коня можно повеселиться. Хороший праздник, хороший Ысыах устроил глава рода, всех порадовал. Много подарков раздал Тыгын своим гостям, никто не уехал обиженным. Только вот не все смогли отдариться. И теперь грустно думали, что Тойон потребует взамен.

Эрчим сказал, что сам будет смотреть, как пройдет ритуал у скалы Духов, и сам будет слушать, что скажут духи устами шаманов. Шаманы камлали два дня и две ночи. Рокотали бубны, извивались на земле при багровом свете костра измождённые шаманы, выкрикивали непонятные слова. Стелился над землей зеленоватый дым шаманских зелий. В стороне от этого буйства сидел Эрчим, смотрел и слушал. На третий день всё стихло. Шаманов служки отнесли по балаганам, отдыхать и отсыпаться от безумия этих ночей.

Эрчима принесли к Тыгыну на носилках четверо его учеников. Поставили рядом с костром, ученик поправил шаману подушки. Тыгын волновался, но тщательно скрывал свои чувства. После обмена приветствиями Эрчим сказал:

— Тимэрхэн прислал хороших шаманов. Но Тэнгри, да пребудет с ним слава, не явил нам свою милость. Дух Отца-основателя также не откликнулся. Это очень плохо. Однако дух Урун-Хая дал знак. Он доволен твоими пожертвованиями. И поможет, чтобы твои начинания успешно завершились. Дух огня доволен, но не нами. Он получил от кого-то богатые дары, и теперь будет помогать этому человеку. Остальные промолчали. Это тоже хорошо. Гнев духов гораздо хуже их молчания, — Эрчим улыбнулся, — я устал. Пусть отнесут меня к моему дубу.

— Спасибо, Эрчим. Ты очень помог мне, — Тыгын кивнул и ученики старого шамана унесли носилки. В целом, вести хорошие. Значит можно не перенапрягаться, а спокойно завершить начатые дела. И ещё. Все разъехались, можно перестать изображать из себя бледную немочь. Тыгын отправился в женскую юрту, откуда, некоторое время спустя, долго неслись стоны и вскрики.

Глава 11

На вкус — никакой горечи, только едва уловимый серный запашок. Если бы эта вода была насыщена солями, то непременно образовались бы потёки, а пока видны только трава и буро-зеленые пятна лишайника. Теперь надо сделать так, чтобы эта вода вместо стенки текла в мою посуду. Я вообще теперь богач, у меня есть нож. Обрезал картонный пакет от сока, подставил под капли. Я уже высох как саксаул, пить охота, сил нет. Посмотрел на траву. По внешнему виду — кислица, только более мясистая и покрытая мелкими серебристыми волосками. Ага. Растения пустынь, волоски — для уменьшения испарения. Сорвал листочек, растер пальцами. Понюхал — прикольно, смесь лимона и мяты. Взял ещё один, пожевал. Кисленькая, освежающая. Жажду заглушает. Хорошо. Ещё одну сжевал. Накинул вдогонку ещё пару красных ягодок. Надо устроиться поспать что ли. Я мог бы найти себе лежбище в помещениях, но кормить клопов как-то желания не было, да вообще, на кладбище спать напрягает. Но на меня напал жор. Пришлось вскрыть банку тушенки. Да и в теле какая-то бодрость подозрительная. Не от травки ли? Индейцы, помнится, что-то такое жевали для бодрости. Поосторожнее надо, а то подсяду на местные растительные алкалоиды.

Я последнее время чаще стал Семён Семёныча вспоминать, чем доктора Курпатова. Это потому что жисть такая настала. Раньше с Курпатовым, мы, честно говоря, бесцельно прожигали жизнь за бутылкой и разговорами ни о чём, упражняясь в остроумии. Сейчас нужны были конкретные знания. Семён Семёныч просто кладезь был по части выживания в разных условиях, от тундры до джунглей. Жаль, что я так и не узнал, куда его перевели с Кап-Яра. И Ирину тоже вспомнил. Как-то не по-людски мы с ней расстались. Когда вернусь, позвоню ей, принесу свои извинения. Замечательная, всё-таки женщина, мечта нанайца. До этого мне некогда было самоедством заниматься, а тут что-то накрыло. Это, видимо, атмосферы этого мира на меня так влияют. С точки зрения банальной эрудиции, мне было совершенно всё равно, параллельный это мир, альтернативная реальность или другая планета. Всё равно пешком домой не дойдешь. Так что надо забить на все философствования и поиски реальной картины мира — от этого проку ни на грош. Проще считать, что ты на Земле, только декорации поменялись, для нас ведь жизнь папуасов так же непонятна, как и повадки эскимосов.