Кочевые дороги - [18]

— Что ещё говорят? — спросил Тыгын.

— Ничего больше интересного, сплетни местные, кто женился, да на ком. Праздники давно были, все уже всё про них знают, — ответил разведчик, — А, вот. Уста Мансур уехал за этими купцами.

— Хорошо, идите отдыхать. Завтра опять поедете по постоялым дворам сплетни собирать, — распорядился тойон, — и еще. Если встретите дерзких купцов, посмотрите, куда они поедут, одного можете прихватить. Деньги возьмите у Бэргэна. По два человека пусть поедут в города Харынсыт и Тагархай, тоже смотреть и слушать.

— Слушаемся, светлый Тойон.

Нухуры отправились отдыхать, а Тыгын сидел на своей резной скамеечке возле костра, веточкой шевелил багровые угли, подернувшиеся уже сизым пеплом, и думал. Ничего вроде необычного, но вот наглость каких-то неизвестных купцов. За дерзкие слова надо подвешивать на крюк за ребра и оставлять на жаре. И бандиты. И раньше разбойники шалили в глухих местах, но достаточно было послать отряд воинов, чтобы с ними быстро расправились. А тут, похоже, Эллэй не спешит выводить заразу на своих землях. Это всё доставляло некоторое беспокойство.

Подошла Сайнара, обняла деда за шею и спросила:

— Опять думаешь, как дальше жить, — и рассмеялась.

— А ты что не спишь? — спросил Тыгын.

— А не спится. Цикады слишком громко стрекочут. И вообще, я змей боюсь! А о чем ты думаешь? Наверное, как меня замуж отдать!

Тыгын тяжело вздохнул. Опять за своё. Надо было сестре вырвать её змеиный язык, чтобы думала что и с кем обсуждать.

— Я разве хоть слово сказал про замуж? — ухмыльнулся Тыгын, — Это тебе тётка глупостей напела, чтобы тебе плохо спалось. Ты же знаешь, что есть люди, которым плохо, когда другим хорошо.

— Ты имей в виду! Я никакой замуж не собираюсь! — Сайнара развернулась и ушла. Потом долго ворочалась в своем балагане, пока не затихла. Тойон тоже недолго засиделся. Глянул, как несет службу стража и отправился спать.

Следующие три дня отряд Тыгына пробирался по низинам меж холмов, иногда встречая пастухов с отарами овец и коз, до тех пор, пока не начались влажные низины. Чаще стали попадаться мелкие аулы, возделанные поля, сады и виноградники. Теперь надо по большой дуге идти на север, по краю плодородной долины Сары Су, Желтой реки. Отряд пересек широкую дорогу, которая шла с севера, от города Харынсыт на юг, к району, богатому хлопковыми полями и рощами шёлковицы.

Сам город, столица рода Чёрного Медведя, остался севернее, и Тыгын хотел обойти его. С холмов, которые окружали долину, было хорошо видны зелёные квадраты засеянных полей, чёрные прямоугольники полей вспаханных, и мелкие фигурки людей копошащиеся на них. Блестели в лучах солнца многочисленные каналы и арыки, в туманной дымке виднелись широкие воды Сары Су.

Тыгын решил пока не спешить, остановиться на холме, с которого открывались такие красивые картины. Он приказал разбить лагерь между садами, где было достаточно места, чтобы разместиться всему отряду. Один склон холма был крутой, нависал над деревенькой, вытянувшийся вдоль неширокого, но полноводного притока Сары Су. Выше деревни по течению речки, был мост, а дорога уходила на север, петляя между холмов. Пока разбивали лагерь, Бэргэн успел настрелять из лука в ближних полях кекликов и теперь ужин обещал быть вкуснее обычного.

Только все удобно расположились возле своих костров, как раздались крики охраны и чей-то голос. Бэргэн рванул на шум, выяснять, что случилось. Но вернулся он быстро и с виноватым видом, а за ним, верхом на ослике, ехал старик в драном халате и засаленном лисьем малахае. К седлу были приторочены два тюка и мешок с игилем[15].

Бэргэн подошёл ближе и развел руками. Этот старик был иирбит джыл нахыт, сумасшедший бродячий предсказатель, и его нельзя обижать, нужно принять к костру или в дом, накормить и напоить. И, может быть, он предскажет тебе добрую судьбу.

— Мир вашим кострам, добрые люди, — начал верещать дедок, едва слез с ишака, — да будут тучны ваши стада, да пребудет щедрый урожай на ваших полях милостью Тэнгри!

Тыгын поморщился, но ответил:

— И вам мир и процветание, милостью Высокого Неба, — и не преминул съязвить, — велик ли был приплод в ваших стадах?

— Велик, милостью Тэнгри. Позавчера мой осёл принес дюжину ягнят. Вчера они выросли, и я их оставил пастухам на верхних аласах.

— Садись, бабай, угощайся.

Старик уже расположился возле костра тойона и умело вытянул куропатку из котелка.

— Большая удача, что я встретил такого уважаемого человека, как Улахан Бабай Тойон рода Белого Коня. Я так спешил, чтобы успеть посидеть возле его костра. Тойоны рода Белого Коня всегда были щедры к сказителям, — предсказатель причмокивал, обгладывая куропатку.

— Я знал твоего дядю. Он был хороший человек, никогда не жалел бузы для пьяниц, — старик хрипло рассмеялся и приложился к кувшинчику, оплетенному разноцветной рисовой соломкой. — Но я тогда молодой был. Потом я ходил с Елгаши и слушал его. Елгаши меня научил видеть. Рассказывал про то, о чем так не хотят говорить шаманы.

— А о чём они не хотят говорить?

— Те, кто не знает, те ничего и не скажут. А те, кто знает — не говорят, потому что это позор. Страшный позор шаманов, и белых, и чёрных. Сейчас я тебе спою, ты знаешь сказание об Элбэхээн Боотуре Стремительном?