Кочевники времени - [121]

— Зовите меня Пол, мистер Бастэйбл. Ну, сэр, это отменная речь была, доложу вам. Да, отменная, пусть даже немножко напыщенная. Но вы показали себя в деле. И силы в вас через край, да. Вы парень хоть куда. Вот это-то нам и требуется в такое дрянное время. Идемте.

Он отшвырнул два ящика и освободил отверстие в стене, куда нас и препроводил. Здесь начинался ход под несколькими домами. По пути он продолжал разговаривать со мной, то и дело оборачиваясь через плечо:

— А вы что-нибудь слыхали про то, когда они начнут набивать свои клетки?

— Я не имею ни малейшего представления об этих клетках, — сказал я. — Как-то раз я уже спрашивал, для чего они предназначены. Мне сказали, что это «секретное оружие Вашингтона» против генерала Гуда. А что это означает, мне никто не разъяснил.

— Ну, оружие — эффективнее не придумать, — сказал Пол. — Уверен, большинство наших лучше бы умерли…

— Так кого ваш «президент» собирается посадить в эти клетки? Диких зверей?

Пол бросил на меня озорной взгляд:

— Кое-кто именно так бы и назвал, мистер. Они нас туда посадить задумали, вот что. Когда генерал Гуд начнет обстреливать стены, он убьет как раз тех, кого хотел спасти. Ему не взять Вашингтон, не уничтожив всех черных. Мужчин, женщин и детей тоже.

Если меня и прежде от здешних белых попросту тошнило, то эта информация окончательно выбила меня из колеи. Все это напомнило мне истории варварства, о которых я читал давным-давно. И как это белые вообразили себя лучше Гуда, если применяют против него методы, даже не приходившие Черному Аттиле в голову, как бы велика ни была его ненависть к белой расе? Вашингтон будет окружен валом из живой плоти — вот что должно спасти город от захватчиков.

— Но они добились бы лишь одного: Гуд задержался бы на короткое время, — заметил я. — То есть, они угрожают убить всех вас лишь для того, чтобы вынудить Гуда повернуть назад?

— Вот уж что они точно сделают, — сказал Пол. Мы ползли по узкому туннелю, и я слышал, как вдали плещет вода. — Они получили привет от австрало-япошек. Если они удержат Вашингтон еще двадцать четыре часа, то к ним на помощь придут по суше. Даже большие броненосцы Гуда, про которые мы уже слышали, не смогут вести огонь — они поубивают всех нас. Гуду придется решать. И какое бы решение он ни принял, его потери в любом случае будут значительны.

— Дьявольский план, — сказал я. — Люди не могли до такого додуматься. Я больше не вижу в «белых капюшонах» человеческих существ.

— Я был одним из специальных агентов Гуда, прежде чем меня схватили, — рассказывал Пол. — Я собирался создать здесь систему сопротивления, чтобы помочь ему внутри страны. Но затем они согнали всех черных в городе в один лагерь. У нас только один шанс: сегодня ночью надо пробраться в центральный лагерь, вооружить там как можно больше людей и предпринять попытку прорыва.

— А вы думаете, что это возможно? — спросил я.

Пол покачал головой:

— Нет, мистер. Я в это не верю. Но зато от кучи мертвых негров им будет немного толку, когда придет Гуд.

Тошнотворная вонь ударила мне в нос, и только теперь я сообразил, что это был за плеск. Мы шли по канализационным каналам. Нам приходилось брести по гнилой, грязной воде, поднимавшейся порой до пояса. В конце концов, мы очутились в большом подземном помещении, где уже находилось человек двадцать цветных. Вот и все, что осталось от разветвленной сети агентов, которые должны были поднять восстание в поддержку генерала Гуда, когда придет момент. При себе они имели значительный арсенал оружия. Однако теперь было ясно, что едва ли им удастся сделать что-либо, кроме как храбро умереть. Целый день обсуждали мы наши планы, и когда наступил вечер, выбрались наружу. По неосвещенным улицам мы пробрались в северную часть города, где находился главный невольничий лагерь.

Множество негров все еще трудились в коптящем свете керосиновых ламп. По тому, что мы слышали, отряды Гуда должны были уже стоять под стенами города.

Мы маршировали совершенно открыто, с ружьями за плечами, демонстрируя полнейшее нахальство. Каждый, кто нас видел, принимал нас за подразделение особо дисциплинированных солдат. Ни разу нас не остановили, поскольку черные лица были скрыты капюшонами, снятыми утром с убитых надсмотрщиков. Черные кисти рук были обернуты кусками белой материи.

Болезненное суеверие белых впервые обратилось против них самих. Капюшон, бывший символом ненависти к черной расе и страха перед ней, помогал теперь как раз черным безнаказанно проскользнуть прямо под носом у расистов.

А за нами, скованные за щиколотки цепями (которые могли быть сброшены в любое мгновение), шли остальные. Они тащили огромную телегу, груженную кирпичом. Там были спрятаны все наши ружья.

Не раз у нас возникало ощущение, что вот сейчас нас раскроют. Но нам удалось беспрепятственно добраться до ворот лагеря. Мой английский выговор тотчас бы обратил на себя внимание, поэтому от нас говорил Пол. Его голос звучал чрезвычайно убедительно.

— Примите этих ниггеров и дайте нам свежих, — потребовал он у часовых.

Часовые в своих белых капюшонах не проявили ни малейшего недоверия. Слишком многие приходили и уходили нынешним вечером. Суматохи было куда больше обычного.