Кочевники средневековья (поиски исторических закономерностей) - [53]

Военные союзы подкрепляются обыкновенно мирными договорами, касающимися прежде всего укрепления родственных связей между правящими домами, путем заключения браков. Характерно, что в тех случаях, когда правящий род стоял во главе сильного государства, то владетели оседлых государств не только брали из степи жен в свои гаремы, но, что весьма существенно, отправляли туда и своих дочерей и сестер, подчеркивая этим свое уважение к степному властителю и его равноправие с ними. По тому, отдавали в степь или брали из нее жен, можно судить о степени влиятельности изучаемого кочевнического объединения. Исключения, конечно, бывали, и они неприятно поражали современников. Так, например, в 50-е годы XII в. в половецкую степь сбежала русская княгиня-вдова к хану Башкорду[254]. Бежала она, видимо, по сердечной склонности, но это было явное нарушение уже установившегося равновесия между русскими княжествами и половецкими ордами, и потому летописец весьма холодно упомянул об этом родстве, подчеркнув тем самым, что такие факты были нетипичны и, главное, не могли по расстановке сил иметь место.

Кроме военных и родственных отношений, обе стороны были заинтересованы в поддержании мирных торговых связей. От кочевников в оседлые государства шел скот и рабы, а из земледельческих государств — хлеб, вино и многочисленные предметы роскоши (дорогие ткани, сложные ювелирные украшения и т. п.).

Что касается вооружения, то в этой области шло активное взаимовлияние. Естественно, что обе стороны интересовались оружием врага и заимствовали из него все наиболее прогрессивное. Следует сказать, что в вооружении кочевники никогда не отставали от любых своих соседей, а нередко и опережали их.

Мы уже говорили, что кочевники на стадии нашествия теряли культуру государства, из которого вышли, но они несли с собой все достижения этого государства в области оружия. Достижения же эти были, как правило, весьма значительными, поскольку в этих государствах с синкретичной в основе своей культурой были сконцентрированы производственные достижения всех завоеванных и соседних с ними государств.

Несмотря на то что тяжеловооруженная конница и земледельцев, и кочевников была внешне почти одинакова (закованные в броню и кольчуги всадники и кони), разница между ними все же была, видимо, весьма разительна, о чем хорошо были осведомлены все современники. В частности, об этом неоднократно писали русские летописцы, противопоставляющие кочевническую саблю русскому мечу, кочевнические стрелы русским броне и щиту и т. п.[255] Обмен оружием происходил обыкновенно в мирные периоды — во время заключения мира, в торговом обмене и значительно реже — во время войны и даже непосредственно на поле боя.

Следует сказать, что если кочевники стремились к миру только в тех ситуациях, в которых они явно уступали в силе своим соседям, то земледельцы были заинтересованы в нем всегда. Как только появлялся в степях новый кочевой народ, земледельческие государства прежде всего старались наладить с ним союзнические отношения с максимальным использованием их военной силы. Наибольшего эффекта такое использование достигало в тех случаях, когда кочевнические орды становились в вассальные отношения с земледельческим государством.

Военный союз с кочевниками достигался путем подкупов и откупов, которые шли в руки кочевой аристократии, а также предоставлением рядовым воинам права грабежа захваченных в совместном походе территорий. Вассалитет же опирался на значительно более серьезные отношения, а именно — на жалование землей.

Обычно кочевники, потерявшие свои земли в степях, пытались занять пограничные земли земледельческого государства. Разумеется, эта попытка начиналась с военного столкновения или серии набегов с целью насильственного отторжения земли (под пастбища). В таких ситуациях можно говорить как бы о нашествии в миниатюре (небольшие группы, на небольшие земли, расположенные в непосредственной близости от прежних кочевий), Однако такие действия, как правило, заканчивались полным разгромом кочевнических соединений. И тогда разгромившее их государство предлагало им эти беспокойные пограничные области для заселения с условием охранять границы и в случае надобности участвовать в походах, предпринимаемых сюзереном. В степях в разные эпохи существовало несколько хорошо известных по источникам вассальных кочевых объединений. Так, они зафиксированы на северных границах Китайской империи на протяжении всего I тысячелетия н. э., в Грузии в XII в., на Руси в XI — начале XIII в., в Византии и Венгрии в середине I и начале II тысячелетия н. э.

Благодаря средневековым источникам нам известны случаи, когда в зависимость или в вассальные отношения попадало и земледельческое население. Мы не имеем в виду ситуаций, в которых кочевники, победив, уничтожали население, чтобы занять его земли под пастбища. Речь идет о том, что кочевники, подчинив земледельцев, начинали сосуществовать с ними на одной или на соседних территориях. Когда бывали побеждены соседние земледельческие народы и кочевники не занимали при этом их территории, то земледельцы выплачивали обыкновенно дань кочевому объединению. Так было и со среднеазиатскими оазисными государствами в эпоху Тюркского каганата, и со славянами и русскими, платившими дань хазарам и Золотой Орде. В тех же случаях, когда после победы кочевники занимали земли оседлых народов, происходило довольно быстрое (одно-два поколения) слияние с ними и основная масса кочевников стремительно переходила к земледелию (болгары, венгры)