Кочевник - [13]

Оказалось, что это совсем не трудно. Аристократ слишком полагался на верность своих наемников, которым платил хорошие деньги, и особо заботился, чтобы показать себя неприхотливым командиром, который постоянно находится среди своих людей. В результате он почти не заботился о собственной безопасности. Валсавис легко справился с заданием, значительно быстрее, чем предполагал, и потом успешно сбежал в наступившей суматохе. Король-Тень был очень доволен. Очень скоро он дал Валсавису другое поручение, похожее на первое.

Со временем Валсависа освободили от всех остальных обязанностей. Он стал личным убийцей Короля-Тени, преследуя его врагов и уничтожая их везде, где бы они не были. Его репутация взлетела до небес, а люди боялись произносить его имя. Никто не мог уйти от него. Неважно, куда они бежали, пытаясь спастись, он всегда находил след и шел по нему до конца. Он был очень, очень хорош в том, чем занимался.

Прошли годы, и Король-Тень все более и более уходил от текущих дел, занимаясь только заклинаниями для своей метаморфозы. О Валсависе забыли. Настало время, когда его больше не вызывали во дворец и не посылали убить еще одного врага короля. Его замечательное умение выслеживать врага по малейшим следам оказалось никому не нужно. Городская стража не нуждалась в человеке с его способностями. На самом деле ее командиры боялись его. Валсавис не очень возражал. Он не хотел опять становиться простым стражником, а работа наемника потеряла для него всякий интерес. Тогда он уехал из города, поселился в уединенной хижине в предгорьях, и жил там все это время, избегая компании как людей так и нелюдей, ведя жизнь отшельника. И теперь, после всех этих лет, Король-Тень опять послал за ним.

Сколько же лет прошло с тех пор? Двадцать? Тридцать? Или больше? Валсавис давно потерял счет годам. Он решил, что Король-Тень давно забыл о нем. Понадобилось что-то абсолютно экстраординарное, типа этого эльфлинга, чтобы отвлечь Нибеная от занятия, которым он занимался каждую минуту своей жизни. Виела рассказал Валсавису все, что она знала, а потом он провел свое собственное расследование. Это заняло намного меньше времени и оказалось проще, чем он думал. Конечно, после стольких лет его обычные источники исчезли или умерли, но ему было достаточно назвать себя, и его тут же направили к тем, кто дал ему ответы на все вопросы. Да, подумал он, сколько лет прошло, но люди все еще помнят Валсависа. И боятся его. Сам Нибенай добавил еще немного к его сведениям, но, тем не менее, осталось еще много такого, чего Валсавис не знал. Не важно. Скоро он узнает все. Нет лучшего способа узнать что-нибудь о человеке — или эльфлинге, какая разница — чем идти за ним по пятам.

Он взглянул на странное золотое кольцо, которое Нибенай дал ему и вспомнил его зловещие последние слова. Смотри, не проиграй, Валсавис.

Валсавис не собирался проигрывать, и вовсе не потому, что боялся Короля-Тени. Он не боялся ничего, даже смерти, причем в любом виде. Он всегда знал, что рано или поздно, так или иначе, смерти не избежать. Он предпочел бы отложить ее на самый дальний срок, но когда время придет, он встретит ее с открытыми глазами. Были, конечно, вещи похуже смерти, как Король-Тень язвительно напомнил ему, и Валсавис знал, что Нибенай может обеспечить ему любую из них, если он проиграет. Но не это волновало кровь в его жилах. Его увлекал азарт охоты, ее перепетии, вызов, который бросала ему жертва, и финальная развязка.

Валсавис видел страх в глазах людей больше раз, чем он мог сосчитать. Это забавляло его, потому что сам он никогда и ничего не боялся. Он даже не мог сказать почему. Иногда ему казалось, что у него отсутствует какая-то человеческая часть. Он никогда не испытывал сильных эмоций, никогда. Он наслаждался похотливыми объятиями многих женщин, но не любил ни одну. Они давали ему мимолетное физическое наслаждение, и, случалось, дущевное удовольствие, но не больше. Он никогда не чувствовал ни ненависти, ни радости или печали. Он знал, что большинство людей считали само-собой разумеющимся, что у него нет эмоций. Он, правда, был способен едко, злобно пошутить, но только потому, что он научился этому, не без труда. Он мог и засмеяться, когда понимал, что от него этого ждут. Но на самом деле его не смешило ничего.

То, что давало ему удовольствие — насколько он вообще мог испытывать удовольствие — вызывать сильные эмоции в других. Ему всегда нравилось впечатление, которое он производил на женщин, нравилось, как они смотрели на него, как тянулись к нему, нравилось как они кричали во время секса. Он часто спрашивал себя, почему им это не надоедает. Ему также нравилось впечатление, которое он производил на мужчин, они глядели на него с опасением, когда он проходил мимо, их взгляды выражали зависть, уважение или страх. Но больше всего ему нравились эмоции, которые он вызывал в своих жертвах.

Когда это было возможно, он всегда предупреждал их, он хотел, чтобы они знали, что он у них на хвосте. Он хотел видеть эффект, который это производило на них. Он частенько играл с ними, как горный кот играет со своей жертвой, просто для того, чтобы увидеть их реакцию. И, прежде чем убить, он всегда старался взглянуть своей добыче в лицо, чтобы увидеть, как в их глазах появляется понимание своей судьбы, и как потом они пытаются избежать ее. Некоторые просто начинали вопить от ужаса, ломались и просили его о пощаде. Другие ненавидели его, сражались до конца, а некоторые просто стоически принимали свою судьбу. Он видел самую различную реакцию, но, как бы они не были различны, у всех у них было и одно общее. В то короткое мгновение, когда они умирали, он всегда видел в их глазах краткий всплеск изумления и ужаса, когда они понимали, что