Кобра и наложница - [65]

Она слышала твердые мужские шаги. Вся дрожа, Бадра смотрела в пол. И увидела лишь приближающиеся к ней кожаные коричневые башмаки.

Она заставила себя говорить. Но голос срывался, она даже не узнавала его.

— Хозяин. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Я прошу только об одном, пожалуйста, пожалуйста, не бей меня! — Она произнесла эти слова хриплым шепотом.

Кровать осела под тяжестью ее нового хозяина. Чья-то рука нежно взяла ее за подбородок и приподняла его. Собрав все остатки своего мужества, Бадра подняла глаза. И увидела перед собой пару знакомых глубоких голубых глаз.

— Моя дорогая Бадра, — мягко сказал герцог Колдуэлл. — Как мне заставить тебя понять? Пока я жив, никто не причинит тебе вреда.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Бадра почувствовала такое облегчение, как будто в душный знойный день пронесся неистовый порыв ветра, и от свежего воздуха стало возможно дышать.

Она закрыла глаза, потом снова открыла их, боясь, что Кеннет ей только привиделся. Он нежно приветствовал ее.

— Жасмин? С ней все в порядке? — с надеждой спросила она.

Кеннет приложил палец к губам. Он посмотрел на евнухов, стоявших на страже в дверях, и резко приказал им:

— Оставьте нас.

Когда они ушли, он выжидательно посмотрел на нее. Под его мрачным взглядом ее вновь охватила дрожь дурного предчувствия.

— Твоя дочь в безопасности вместе с Джабари.

Бадра застыла. Она сделала усилие, чтобы уловить смысл его слов.

— Твоя дочь — Жасмин. Ты все это затеяла из-за нее?

— Она моя сестра… — пыталась возразить она.

Но все ее возражения исчезли под его испытующим, проницательным взглядом.

— Нет, Бадра. Твоя дочь. У нее твои глаза, твой маленький упрямый подбородок. И еще то твое признание насчет материнской любви. Это твоя дочь от Фарика. Я знаю. И Джабари тоже знает это.

Она снова забеспокоилась.

— Он знает? Я боялась рассказать ему об этом. Когда-то Джабари сказал, что будет считать врагом любого ребенка Фарика и будет вынужден убить его.

— Джабари сказал такое очень давно и в гневе. Он никогда бы не причинил вред твоему ребенку. Тем более такой чудесной смышленой девочке, похожей на тебя, — нежно объяснил он.

Сосредоточенно-внимательный взгляд голубых глаз Кеннета встретился с ее глазами. Он вынул что-то из своего кармана. Это была золотая пектораль Аменемхета III. Бадра громко, прерывисто задышала.

— Почему ты пыталась украсть это, Бадра? Для Рашида?

Она в замешательстве нахмурила брови.

Кеннет мрачно добавил:

— Рашид пытался убить меня в Лондоне, когда я спал.

— Рашид не стал бы убивать тебя, — возразила она. Помолчав, Бадра вспомнила, как Кеннет с Рашидом чуть было не сцепились в антикварном магазине.

— Возможно, он просто хотел ранить меня, чтобы убедиться, что я еще воин. Он просил тебя сделать это для него?

— Нет, он никогда об этом не просил! Он знал… он пытался защитить меня. Это Омар, владелец Дворца наслаждений. Фарик продал Жасмин Омару после того, как они сказали мне… — тут она запнулась, — сказали, что она… она умерла Омар хотел меня и использовал Жасмин, чтобы заманить меня. Ценой ее освобождения было мое возвращение сюда, в бордель. Другим вариантом была кража пекторали. Когда мне не удалось раздобыть ее там, в Дашуре, я была вынуждена отдать свою свободу в обмен на свободу своей дочери, — ее голос дрогнул. — Я прошу прощения. Я была в отчаянии.

— Почему ты ничего мне не сказала? Я бы помог тебе.

— Как бы ты помог? Набег, пальба из ружей, но все это только принесло бы вред Жасмин. Они угрожали, что продадут ее богатому покупателю, если я расскажу тебе. Я бы никогда не увидела ее снова, — тело Бадры содрогнулось от внутреннего, не вышедшего наружу рыданья.

Кеннет бросил пектораль на столик около кровати, взял ее руку и стал успокаивающе поглаживать ее.

Бадра понимала, что он не сможет вывести ее отсюда, несмотря на то что обладает необыкновенной храбростью. В борделе был внутренний двор, вооруженные евнухи охраняли все входы и выходы. Это была хорошо охраняемая крепость.

Она сказала ему об этом, мягко добавив:

— Я знаю, что это невозможно. Поэтому я, как ребенок, постаралась убежать. Но у меня ничего не вышло.

В глазах Кеннета засветилась решимость.

— Вызволить тебя отсюда — это вызов мне, вот и все. В ее душе мгновенно родилась надежда — и тут же умерла.

— Нет, ты не сможешь вызволить меня отсюда. Это слишком опасно. Никто не сможет спасти меня.

На лице Кеннета появилось его обычное выражение.

— Помнишь, что ты сказала, когда мы встретились в первый раз? Вспомни, что я сказал тебе.

На лице Бадры появилась слабая улыбка.

— Хамсины никогда не терпят поражение, — сказала она.

— Да. Ни тогда, ни теперь. Я найду выход. Но боюсь, это потребует времени.

— В твоем распоряжении целый месяц, — она перестала улыбаться и вздохнула. — Столько времени, сколько Жасмин будет находиться в безопасности. Все дело в ней.

Кеннет восхищался необыкновенным мужеством Бадры, и в то же время ему причиняли страдание нотки покорности в ее голосе. Комок встал у него в горле. Он видел, как она ценою своего тела защищает дочь от опасности, ее большие, шоколадного цвета испуганные глаза, полны решимости. А внутри ледяной глыбой застыл ужас, но она пересиливает себя и борется с ним ради Жасмин. Бадра была как разъяренная тигрица, защищающая своего детеныша. И она заставит себя стать ручной, покорной, тигрицей, захваченной в зоопарк, лишь бы спасти Жасмин.